Там, где тепло
Шрифт:
– Давайте со мной. А ты, Иосиф, дуй к Кириллу Ефимовичу. С ним все оговорено уже.
Гимназист кивнул и отправился искать толстяка; мы поспешили за торговцем и забрались в его сани. Закутавшаяся в шубу Марина уселась рядом с самолично взявшимся за вожжи Михаилом Григорьевичем, мы с пиромантом повалились прямо на мешки.
От коньяка и горячего чая разморило, и я закрыл глаза, пытаясь задремать, чтобы хоть немного отступили холод и грызшая спину боль. А вот пиромант никак не желал угомониться и, приподнявшись на локте, окликнул направившего сани на дорогу торговца:
– Михал Григорьич! У вас постоянно такое?
– Типун тебе на язык! – вздрогнул торговец. – Последний раз год назад человека потеряли. В племяша родного бесы вселились, до церкви не довезли. Да и сегодня по-глупому нарвались просто. Все ж опасные места наперечет известны, там всегда подстраховываемся, а с этой бурей… Эх! – Он махнул рукой и тяжело вздохнул: – Повезло еще, что вам выбраться удалось.
– А с покойниками что?
– Патрульные обещали позаботиться. Потом сообщат, где похоронили. В копеечку, конечно, встало, но как иначе? Не по-людски их там оставлять…
Вскоре проложенная через поля дорога вильнула в сторону, и вдоль обочин вырос настоящий частокол высоких сосен, среди которых иногда мелькали белые стволы берез. Дальше потянулся сплошной ельник, и смотреть окончательно стало не на что. Небо по левую сторону дороги начало наливаться вечерней темнотой, а едва проглядывавшее до того сквозь стволы деревьев солнце утонуло с концами в затянувшей горизонт пелене кучевых облаков.
Темные сосны; бледно-желтые, с редкими прожилками розового тучи; скрипящий под полозьями саней снег.
Вечер. Лес. Мороз.
А ведь при нормальном раскладе уже к Песчаному бы подъезжали!
И не раскалывалась бы тогда у меня голова. И не накатывали волны чужого предсмертного страха. Все могло быть намного проще. Могло, но не стало. И с этим придется жить.
– Эй, Евгений! – толкнул меня в бок неугомонный пиромант. – Не спишь?
– Уже нет.
– Извини, – дежурно попросил прощения нисколько не раскаявшийся Напалм и поинтересовался: – И каково тебе из Форта уматывать?
– В смысле?
– Ну ты ж эмигрируешь вроде как. Я вот представил, что придется из Форта переезжать, сразу как-то не по себе стало. Родина ж все-таки. Как там говорится: «То ли птицы летят перелетные, то ли крысы бегут с корабля»?
– Это у тебя Форт – Родина. А я пришлый. Перекати-поле практически.
– Все равно, столько лет прожил.
– Да ерунда, – усмехнулся я. – Родина – это там, где тепло.
– Да вот еще!
– Так и есть. Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше.
– Прямо скажем, ихтиолог из тебя хреновый.
– Это народная мудрость такая, если чё.
– Не, я из Форта ни ногой. Там родился, там вырос. Это мой город, и никуда я из него не уеду. А ты придумал тоже – там, где тепло! Да мне везде тепло!
– Рад за тебя, мой патриотичный друг.
– Космополит хренов, – немедленно отреагировал Напалм. – И этот, как его… Иван, родства не помнящий!
– Да, не успел вроде в Форте ни с кем породниться, – хохотнул я. – Маринку вон только если с собой забрать…
– Не прокормишь, – понизив голос, предупредил Напалм и окликнул торговца: – Михал Григорьич, сильно мы из графика выбились?
– Через пару часов на месте будем.
– Стемнеет, поди, уже?
– Не без этого. Не страшно – здесь спокойно все, не то что дальше.
– После Песчаного опасные места намечаются? – встрепенулся я.
– Да, уже ближе к границе, – кивнул торговец. – Но через Поле Чудес нас монахи переведут, а после и обычной охраны хватит.
– Поле Чудес?
– Дурное место.
– Настолько дурное, что колдун в одиночку не справится?
– Иосиф, может, и справился бы, но он нас только до Песчаного сопровождает. Там дождется колонны Комвнешторга и в Город ее поведет.
– Комитетчики платят больше?
– Ну да… – нисколько не смутившись, подтвердил Михаил Григорьевич. – Да и везти его с собой в Северореченск, честно говоря, сплошная морока.
– Чего так? – насторожился я.
– А там к гимназистам да и вообще к людям со способностями с опаской относятся. У них даже специальное управление милиции по работе с колдунами имеется. Шаг вправо, шаг влево – за ушко и на солнышко. Пришлось бы лицензию выкупать, а это и небыстро, и дорого.
– И что, для всех лицензии нужны? – как бы между делом уточнил пиромант, усиленно подмигивая мне левым глазом.
– Для всех, – подтвердил торговец. – У них просто – либо ты на госслужбе находишься, либо колдовать не смей. Один раз сдуру потащили гимназиста с собой, ему какой-то регистратор нацепили, так он чуть не рехнулся, бедняга, пока не сняли на обратном пути.
– Дела! – протянул Напалм и многозначительно глянул на меня.
Мол, не зря тебя предупреждали! Мотай на ус!
Я кивнул.
– Да, там все строго, – вздохнул Михаил Григорьевич. – Не забалуешь. Но и порядка зато больше.
– Порядок – это хорошо…
Воспользовавшись тем, что не в меру говорливый пиромант нашел себе нового собеседника, я перевернулся на другой бок, кое-как устроился на набросанных в сани мешках и попытался уснуть.
И, как ни удивительно, в своем начинании довольно быстро преуспел. Вот что с людьми марш-бросок по сугробам со стрельбой по живым мишеням делает! Биатлон на выживание, блин…
Глава 5
К Песчаному обоз подъехал уже в полной темноте. Ночь нагрянула как-то совершенно неожиданно – сумерки тянулись и тянулись, а потом солнце в один миг провалилось за горизонт, и на дорогу из-под росших за обочиной деревьев выбралась тьма. Особых неудобств, правда, это нам не доставило – ехавшие в головных санях охранники незамедлительно подключили установленный на треноге алхимический прожектор, бивший самое малое на полкилометра вперед. Отражавшийся от снега ослепительно-яркий луч легко пронзил ночь, и под его напором темень нехотя уползла обратно в подлесок.