Там, где ты
Шрифт:
— Как моя защищать тебя, Стас, — я запустила пальцы в его рыжеватые волосы, — Защищать друг друга и означает быть вместе. В поединке на мечах ты лучший.
Выскользнув из кольца его рук, я отбежала на пару шагов.
— Но дипломатии тебе еще учиться и учиться.
— Ах вот как!
Я бросилась прочь, он побежал следом. Особо не напрягаясь иначе поймал бы меня за несколько секунд. А так я сумела выскочить за ворота городища. Подхватив меня на руки, Стас принялся кружиться аж до тех пор, пока не потерял равновесие. Хохоча словно пара подростков, мы упали на траву.
Чистое синее небо, совсем такое же,
— Я люблю тебя, — прошептала я, обнимая его.
Жатву можно было бы сравнить с походом в зал, если б тренировки там были ежедневными, длились от рассвета до заката и включали в себя кардио, статику и силовые одновременно. Принцип работы я поняла быстро, а вот крепатура перестала болеть аж тогда, когда работа была сделана уже наполовину. Если бы не тот факт, что благодаря общему делу мы со Стасом проводили почти целые дни вместе я, пожалуй, возненавидела бы ежедневную трудовую повинность. Но он почти всегда был рядом, исключая дни, когда уезжал охотиться и от того я была счастлива даже падая от усталости. Было еще кое что. Судьба подарила мне возможность увидеть родных.
— Мам, я…, словом, ну, — со смесью десятка чувств лепетала я.
— Ты хочешь остаться, дочка? — прервала меня она.
— Я люблю его, мам, — призналась я, — И я просто не смогу, понимаешь? Простите….
— Мы так и не узнали, как вернуть тебя, — проговорила она, — Но это неважно, если ты счастлива.
— Я люблю тебя. Тебя, Олега, Аленку…..
— Мы тоже любим тебя, — она улыбнулась, — Оказывается, нужно было лишь отмотать время на 12 веков, чтоб ты взялась за ум.
Жатва наконец завершилась – воздав хвалу богу Велесу, по легенде научившему людей сеять и жать. Обряд заключался в том, что на поле оставляли немного несжатых колосьев и, связав их лентой, пели обрядовую песню. Затем жрецы освятили мед и яблоки, от чего мне вспомнился современный яблочный и медовый Спас. Дальше потянулась вереница празднеств в честь окончания сбора урожая. Мы танцевали у костров под веселые звуки волынок, ели и пили. На третий день в гости прибыли Шуйские. Владимир умудрился раздобыть на варяжих землях, с которых только воротился, пращура современного виски. Антисептик! Часть огненного напитка тут же перекочевала в мою «клинику». Я уже представляла, как расшириться ассортимент моей аптечки. Но от созерцания последствий появления виски на столе Главы моя радость меркла.
— Марыно питье, — ворчала Вера, наблюдая как мужчины опустошают чаши. Непривычные к алкоголю в общем и виски в частности, они пьянели чудовищно быстро, но не переставали пить. Меня радовало лишь то, что кефира полученного мною путем проб и ошибок должно хватить на всех, а также то, что бочек было лишь две.
— Свежий воздух, Стас, — вытаскивая милые восемьдесят килограмм из терема, куда перенеслось торжество из-за ливня, приговаривала я, — Приятно и полезно.
Он не то что бы сопротивлялся, но так нетвердо держался на ногах, что мне приходилось его тащить. Ливень уже перестал и воздух наполнился приятнейшей свежестью.
— Нельзя этого столько пить, Стас, — тихо сказала я, — Вы…. Мы ведь к такому питью непривычны.
— А? – рассеянно проговорил он.
— Сейчас я вернусь, —
— Так, — я слегка потрясла успевшего уснуть пациента, — Выпей-ка.
— Элина, я что-то….
— Налакался как свинья, — я прижала к его губам чашу. Проливая на себя, он все же послушно выпил всю воду из плошки. Как я и ожидала, виски тут же запросился обратно.
— Просто дыши, — вытерев его губы платком, проговорила я, — Полегчает скоро, обещаю.
— Уже, — хрипло пробормотал он.
— Хорошо, — я убрала пряди волос с его лба. Тот, к счастью, был просто теплым, но не пылал.
— От пива так не кружит, — пробормотал он.
— В пиве гораздо меньше алкоголя, Стас, — я поднялась и протянула ему руку, — Пойдем, еще немного прогуляемся. Я знаю, ты хочешь спать, но сейчас нельзя.
— Почему? – неловко поднявшись, спросил он.
— Во сне обмен веществ замедляется, а значит, алкоголь будет выводиться медленнее, и последствия завтра ты ощутишь сильнее.
— Ага, — как-то рассеянно протянул он.
Положив его руку на свое плечо и обняв за талию для надежности, я уже собиралась вести его дальше, как до нас донеслись чьи-то голоса. Говорившие стояли, очевидно, у заднего выхода из терема, который с нашего нынешнего положения не виден.
— Ты добавила снадобье в питье? – голос показался знакомым.
— О, да… Но, Ратмир, неужто должны испить все? — Дара? Мы со Стасом переглянулись.
— Эта жертва необходима, любовь моя! – ответил жрец, — Ради нас, нашего будущего.
Ужасный смысл их сбивчивого разговора стал очевиден.
— А бастард?
— О нем я позабочусь сам.
Стас дернулся вперед, но я каким-то чудом сумела его удержать. Приложив палец к губам, я потянула его в противоположную сторону – к парадному входу. Последним что я услышала было:
— …. Уже сейчас наполнят чаши.
Дальнейшее было похоже на один из тех сюжетов в кино, которые нарочно показывают в замедленной сьемке. Теперь я поняла зачем – чтоб усилить ощущение того, как утекает сквозь пальцы время. Чуть не сбив идущую с кухни Добраву, мы вбежали в залу, за миг до того, как чаша коснулась губ Крепимира.
— Глава, не пейте! – мой голос прозвучал как пожарная сирена, — Там яд.
Все, кто еще не уснул прямо на столах, как по команде уставились на нас.
— Ты одурела, девица? – насмешливо бросил Захар.
— Тебя это тоже касается, — шикнула я на него, — Крепимир, просто поставьте чашу на стол, я все объясню.
Объяснений особо не потребовалось. Глава так резко опустил руку с чашей, что содержимое выплеснулось наружу. На столе, в местах на которые приземлились капли жидкости, в считанные секунды образовались борозды, словно жидкость разъела древесину.
— Мать моя…, — отшатнулся Захар.
— Она самая, — выдохнула я.
Конечно, Ратмир и Дара далеко не ушли. Она рыдала, он грозился обрушить на весь род месть богов. Дальнейшего я не слышала, поскольку в зале остались только ближайшие к Главе члены рода. Толпа на улице ждала публичной кары, неминуемо грозящей предателям.
— Элина! – Веда подбежала ко мне. Запыхавшаяся, взмокшая в порванном в нескольких местах платье. Казалось, будто женщина бежала не переставая от самого своего дома, — Крепимир? Он….