Там, где живет огонь. Часть 1
Шрифт:
Я обошла чёрные двери и встала чётко напротив входа. Видимо всё же придётся пройти через них. Но теперь мне это уже не казалось таким ужасным. Я протянула руку вперёд и нахмурилась.
– Но ведь они закрыты! – возмутилась я, подергав за металлическую вязь на створке.
Крыс молчал. Похоже в Сады грешников ему по собственной воле приходить не доводилось. До этого дня.
Я внимательно разглядывала затейливый рисунок перед собой. Переплетение металла, буквы, спирали и кольца. Но каждый раз мой взгляд словно приковывала рогатая пентаграмма – перевернутая звезда, левый отросток которой был ярче и толще остальных, и как будто два змеиных глаза
– Вот видишь... как всё оказалось просто, надо было просто змею на воротах за нос потрогать, – пискнул Степан, но в этот момент мне было совсем не до него. Я смотрела на свою руку и чувствовала нечто новое и непонятное. Но раскалённый воздух, подувший мне в лицо, обдавший меня смрадом и копотью, и человеческими криками, мигом стёр из моёй головы какие-либо мысли. Я подняла глаза и взору предстал Второй Сад грешников, такой, каким он и должен был быть.
Глава N14
В небольшом зале черного камня в массивных готических канделябрах горели свечи. Каждый отдельный подсвечник представлял собой какое-то существо. То гарпия с горящими глазами – рубинами, изогнувшись в неестественной позе, держит когтистой лапой синюю восковую льдину, то сатир, смеётся, лёжа на спине, и шлёт воздушный поцелуй невидимой красотке, а пониже живота у него потрескивает высокая красная свеча.
Тяжелые бордовые шторы аккуратно обрамляли вырубленное в стене полукруглое окно, выходящее на огромное огненное озеро. Мягкие ковры, в которых нога утопала по щиколотку, устилали иссиня-черный блестящий пол. Разнообразнейшие узоры были изображены на них: и сияющие горные вершины одиноких заснеженных далей, и лазурные озера с играющими на них нагими нимфами.
“И почему только нечисть стремится окружать себя архаично-помпезными, мрачными до безумия предметами человеческого интерьера? Хорошо хоть ковры на полу мне удалось сделать не такими угнетающими”.
Красивый юноша, на вид лет двадцати пяти, сидел в деревянном резном кресле, облокотившись на очень натурально выглядевшие подлокотники в виде пауков с округлыми спинами, и подперев голову кулаком. Босые ноги аккуратно перебирали мягкий ворс ковра, где-то на уровне груди лесной нимфы. Взгляд его глубоких черных глаз из-под густых ресниц был уныл и холоден.
– Самаэль, вот скажи мне, почему вам, демонам, надо вечно украшать себя бесполезными побрякушками и наполнять то место, что нам всем приходится называть своим домом, всем этим старым готичным хламом? – спросил устало юноша, поправив на руке кружева белоснежной французской рубашки, века, приблизительно семнадцатого.
За толстым дубовым столом темно-красного дерева с резными ножками сидели три мужчины. А в конце комнаты стояла красивая женщина, теребя огромный гематит в форме сердца на тонкой цепочке чёрного серебра, висевший на груди. На ней было надето красивое длинное платье, с глубоким вырезом до живота и разрезом на левом бедре, полностью демонстрирующем длинную загорелую ногу, обутую в изящные босоножки на умопомрачительном каблуке. Это – Лилит, принцесса пылающего хаоса, первая мать демонов.
– Тысяча маленьких упырят, Асмодей,
– Мы говорим сейчас о том, что суждено в скором будущем нам всем, а ты всё развлекаешься! Глупый детёныш!
Юноша лишь слегка усмехнулся и демонстративно отвернулся к окну, показывая полное безразличие. Это, конечно же, был Асмодей, её сын.
– Остынь, Лилит, спокойным низким голосом сказал первый из остальных мужчин, сидевших за дубовым столом, – ты перегибаешь палку. Пока все идет не плохо.
Высокий мужчина, лет тридцати пяти на вид, погладил свою кудрявую бороду. Он был весьма мускулист. Ничто не скрывало голый торс, обнажающий блестящую кожу, а замшевые штаны с изумрудными нитями облегали кривые ноги и очень большое мужское хозяйство. Толстые браслеты в виде змей обвивали запястья, и медные кольца были в обоих ушах. Он был совершенно невозмутим на вид, хотя и кидал на Асмодея весьма недружелюбные взгляды. Его имя – Бельфегор, отец Похоти, и в данный момент он был сильно не доволен, обнаружив сына Лилит, кстати говоря, своего герцога, в качестве одного из участников переговоров. Асмодей не предупреждал своего принца об этом. Это было большой дерзостью.
– Да о чём ты вообще говоришь? Мы не продвинулись ни на йоту со времени нападения на Престол, – Лилит нервно ходила вдоль стола взад-вперед, изящно покачивая округлыми бедрами. – Надо признать, что наша мощь далеко не так велика, как мы думаем. Иначе победа давно была бы у нас в руках.
– Поэтому весьма кстати, что сам Великий князь управляет сражением, не так ли? Он лучше нас сможет решить все тактические вопросы, – жестом попытался успокоить её Бельфегор.
– Мы собрались здесь не за тем, чтобы обсуждать насколько действия нашего Хозяина имеют успех на Земле или не имеют его, – вмешался в разговор Самаэль, хозяин Дома, стоящий в основании стола. Его худое угрюмое лицо не выдавало ни одной мысли.
– Но мы обязаны помочь ему, – вставил принц Уныния. Астарот сидел тихо и угрюмо, как всегда. Но, казалось, что сегодня, на его лице появилось ещё на дюжину морщин больше, – тем более теперь, когда у нас в руках артефакт такой силы!
Он быстро пробежался своими маленькими глазами по всем присутствующим, но никто из них не выдал, что о чём-то знает. Казалось, тот факт, что Астарот пытался заполучить великий ключ у Агриэля и был обманут, остался никому неизвестен.
Его худое тело была слегка сгорблено, а серые глаза скрывались под густыми нависшими бровями, что придавало ему вид подлый и опасный. Тонкий длинный плащ, накинутый сегодня на плечи на манер средневековых рыцарей, укутывал сухую фигуру, облаченную в черную шелковую рубаху, застёгнутую на последнюю пуговицу, и такие же брюки, заправленные в высокие чешуйчатые сапоги. Всё вместе было как всегда мрачно.
– Как бы плохи наверху не были наши дела, мы не имеем права вмешиваться! – взвизгнула демоница недалеко от Самаэля.
– К счастью это не тебе решать, принцесса, – ядовитым голосом ответил Астарот.
Асмодей усмехнулся, откинув назад, небрежно упавшую на глаза прядь густых черных волос. Его золотистая кожа словно светилась, демонстрируя в желтых бликах свечей тонкие черты аристократического лица, сильные скулы и полные губы.
– Ну вот опять, тебе пора бы привыкнуть к этому, маман, – с легким смешком сказал он, – они не будут тебя слушать, хоть ты в одиночку Райские кущи захвати.