Там, на неведомых дорожках

Оленева Екатерина Александровна

– Эй, Вань? – доносится до него голос отца. – Ты в порядке?

Отец стоит дождевике и встревоженно смотрит на сына.

– Я?.. Что-то случилось? Внезапно погас свет.

– Да. Гроза. Видимо, пробки выбило. А ты чего сразу-то не вышел? Что там во тьме рассматривать? – в голосе отца слышалась лёгкая тревога и осуждение.

– Да фонарик

тоже погас. Странно, да?

Теперь, когда отец был рядом, Иван почувствовал себя спокойнее. И смог заставить себя посмотреть вниз. Но он уже знал, что ничего не увидит.

– Свет выключить не забудь, – говорит отец. – Чтобы не возвращаться и не выключать, когда дадут свет.

Глава 4. Сон

Сидя на чистой кухне, ещё утром показавшейся вполне стильной, Иван никак не мог отделаться от пережитого ужаса. Родители, всегда чутко воспринимающие настроение и сына, и друг друга, оба как-то сразу притихли. А может быть, дело в том, что атмосфера дома и на них давила. Была она мрачная. Будто весь дом – подвал. И работающие радиаторы отопления не могли прогнать из этих стен холод, как светлые стены – мрак.

– Тебе понравилась Василиса? – Иван видел, как мама старается казаться весёлой и беззаботной. – Вы поладили?

– Вполне, – кивнул он.

– А мы с мамой опасались, что после своих московских подружек ты сочтёшь её скучной, – шутливым тоном проговорил отец.

– Сейчас, если у тебя есть мозги, без разницы где жить. Информация, благодаря интернету, для всех доступна. Это раньше в провинции люди были серенькие.

– Ну, парни в твоём возрасте, сынок, на девушек не из-за ума западают? – хихикнула мать.

Иван мрачно пожал плечами.

– Мы поладили. Приятно познакомься с хорошенькой, смышлёной родственницей. Но ты никогда раньше не рассказывала о своей родне, мам. Надеюсь, между нами нет никаких скрытых фамильных «вендетт»?

– Ты о чём? – удивлённо взглянула она на него.

– Ну, всё-таки вся земля, и недвижимость вдруг

достаётся нам? Может, в прошлом что-то делили? Скрывали? Прятали? Почему мы не общались? Какая причина?

– Да нет никакой причины, – отмахнулась она. – Просто так сложилась. Когда я была маленькой, мы с мамой, папой и бабушкой проводили тут почти каждое лето. Места, сами видели, какие живописные. Хотя бабуля не очень любила сюда ездить, из-за каких-то старых суеверий.

– Что за суеверия?

– Да, какая-то мрачная байка о фамильном проклятии. Мол, сама земля проклята. Из-за каких-то там древних славянских языческих обрядов, которые, якобы, проводили здесь волхвы. А потом, якобы, наши предки каким-то образом пробудили что-то очень тёмное и теперь оно преследует всех наследников рода. Толком никто ничего при нас, детях, не рассказывал. Так, всякие отголоски. Но я никогда ничего мрачного не замечала. Бывало, нагоняешься день-деньской, напьёшься свежего парного молока – мы его у соседей покупали. И спишь всю ночь, как младенец. Ничего сверхъестественного я никогда не видела и не чувствовала. Напротив, воспоминания об этом доме – лучшие воспоминания из детства. Всё такое солнечное, яркое.

– А почему ездить-то тогда перестали?

– После смерти папы. Бабушка тогда очень горевала. Говорила, что во всём виноват проклятый дом. Она была категорически против того, чтобы мы сюда даже проездом, заезжали. Ну, и после папиной смерти нас никто, вроде как, и не приглашал. Ниточка, что связывала нас с этой землёй, через него проходила.

– А как умер дедушка?

– Неожиданно. От сердечного приступа. Он тогда и правда один в доме остался. Осень была поздняя. Какие-то дела хотел уладить. Когда он не вернулся, как обещал, мама с бабушкой поехали за ним. А потом, всё, что помню – это горе. Много мы тогда плакали. Тридцать три года не тот возраст, когда вдовеешь. И отец ведь никогда на сердце не жаловался.

Конец ознакомительного фрагмента.