Там, на сухой стороне
Шрифт:
— Они были вывернуты.
— Точно! Значит, кому-то было до того дело. Деньги и так далее. Индейцы в этой части страны не делают денежных запасов. Им нужны товары. Им нужны вещи.
— Ты хочешь сказать, что это были не индейцы?
— Я не видел ни одного следа мокасина, сынок. Но зато предостаточно следов от сапог. Этого человека убили не индейцы, это были белые.
Отец сказал это за ужином, и меня пробрал озноб. Если это не индейцы, значит, мы в опасности, потому что индейца узнать
Я поделился своими опасениями с отцом. Тот посмотрел на меня и ответил:
— Сынок, если увидишь здесь чужих, сразу же скажи мне, слышишь? И если заметишь их первым, беги с глаз долой.
У меня не было времени обдумать все это, потому что мы много работали. Казалось, отец чувствует какую-то вину перед мертвецом: он работал куда больше, чем когда-либо, — от темна до темна. И я работал вместе с ним.
Мы застолбили четыре участка — четыре квадратные мили полей, лесов и лугов, по которым протекал ручей.
Мы посеяли кукурузу, акров сорок, и примерно акр земли отвели под огород. В лесу было много разных ягод.
Но только я никак не мог забыть того мертвеца.
Незнакомец появился один.
Это был высокий худощавый мужчина с сухим смуглым лицом и высокими скулами. На нем был черный купленный в магазине костюм, на голове шейный платок — совсем как на картинках, где рисовали старых пиратов. Черные сапоги его были начищены, но изрядно запылены. Он ехал на прекрасном вороном коне, нос коня был бело-розовым.
Он остановился вдалеке, и тогда-то я его заметил. Незнакомец приподнялся в седле, прикрыв глаза ладонью, и рассматривал меня и отца, который в это время трудился с мотыгой в кукурузе.
— Па? — тихо сказал я.
— Все в порядке, сынок, я его вижу.
Поблизости в кустах лежала винтовка в чехле, и отец, продолжая мотыжить, двинулся в том направлении. Однако незнакомец уже приблизился. Он вел в поводу запасную, точнее вьючную, лошадь, которую я раньше не заметил. Наверное, она держалась за его вороным.
Он подъехал к дому, свободно сидя в седле, и я увидел, что у него тоже есть винтовка. Под рукой. Из-под пиджака виднелся краешек кобуры.
Отец был недалеко от дома, но он не стал подходить, встал у куста. Незнакомец подъехал ближе.
— Ничего, если я попрошу у вас попить? Мы приехали издалека.
Отец взял винтовку и зашагал к дому, мотыгу он оставил лежать на земле.
— Пейте сколько угодно, — сказал он. — Дорога небось пыльная.
Черты лица незнакомца разгладились, как будто он собрался улыбнуться. Только мне казалось, что он не очень-то привык улыбаться.
— Да уж, это точно. Похоже, все мои дороги пыльные. — Он мельком огляделся. — Это ранчо Чантри?
— Так его называют.
— Вы Чантри?
— Нет. Когда мы сюда приехали, ранчо уже забросили, а на крыльце лежал мертвец. Мы его похоронили и решили тут остаться. Слишком уж хорошее место, чтобы оно пустовало. — Отец чуть помолчал. — Даже если бы земля не была такой хорошей, я бы все равно остался. Этот Чантри, если это он выстроил ранчо, был настоящим мастером. Жаль было оставлять его дом разрушаться без хозяйской руки.
Мужчина пристально посмотрел на отца:
— Славно сказано. Думаю, Чантри был бы не против.
Он напился из подвешенного у дома бурдюка. Вода была холодной и вкусной; я знал, как приятно пить такую воду после долгой и жаркой дороги.
Отцу незнакомец понравился сразу, я это понял. Он выглядел одиноким и неприветливым, но была в нем и какая-то теплота, будто томившая его дружба искала выхода.
— Можете остаться на ночь, — сказал отец. — Жилья поблизости нет, кроме того, места тут дикие…
— Ну, — заколебался незнакомец, — вообще-то лошадям нужен отдых. Спасибо, мы остаемся.
— Помоги ему, сынок, — сказал отец, — а я пойду поджарю бекон.
Мы отправились в конюшню. Мне она всегда нравилась. Даже в самую жаркую погоду там было прохладно и темно. Стены были толстые, крыша высокая, и мы уже отвели угол под сено, которое накосим осенью. Я люблю запах свежескошенного сена, лошадей, седел и упряжи.
— У вас хорошие лошади, мистер, — сказал я.
Он кивнул, положив руку на спину вороного:
— Да. На хорошую лошадь всегда можно положиться, сынок. Ухаживай за ней, и она выручит тебя из любой беды.
Первой мы расседлали верховую, потом вьючную. Вторая лошадь несла тяжелый груз: еду и одеяла. Судя по весу одеял, в них была спрятана по меньшей мере еще одна винтовка… или две.
Незнакомец чистил лошадей. Он вынул щетку и работал тщательно, вначале с одной, потом с другой.
— И давно вы здесь живете, сынок?
— Приехали ранней весной, и как только почистили в доме, начали сев.
— Почистили? Неужели там был такой беспорядок?
— Нет, сэр, только очень пыльно и все такое. Конечно, там немного похозяйничали, что-то искали…
— Искали?
— Те люди, которые убили хозяина. Они все в доме перевернули. — Я помолчал, подыскивая слова. — Отец не думает, что это были индейцы.
— Почему?
— Мертвеца оставили в одежде, а карманы вывернули. Отец говорит, что индейцы его бы раздели, а ранчо, скорее всего, сожгли.
— Твой отец прав. — Он постоял, положив руки на спину лошади. — Мне он понравился, сынок. Похоже, он честный человек, и, по-моему, Чантри не стал бы возражать, чтобы он тут остался.