Там тебя никто не ждёт
Шрифт:
Ничего из вышеназванного не помогало. Даже когда я запустила флакон с духами в дохлячку, помощницу толстухи, и они разлились по её рябой физиономии - это нисколько не замедлило приготовления.
Ванна - впервые за всё то время, что я здесь, - кружева, богатое блио, мягкая нательная рубашка, драгоценности (наверняка фальшивые)... Допотопная косметика.
Я всё думала: почему они меня не успокаивают, только держат, чтобы совсем уж макияж не размазался да прихотливая причёска не растрепалась.
Потом дошло: истерика выпила все силы. Вниз, к стоящей неподалёку от парадного (Дождалась! Увидела!) входа карете меня практически несли - я пошевелиться не могла, обвисая на руках у толстухи, точно сломанная кукла.
Зато в шелках и парче.
Толстуха давала мне последние наставления, прежде чем запихнуть в карету. А у меня в ушах звенело от ужаса и перед глазами плясали чёрные мушки.
Потом они увеличились. Десять штук.
Потом они ещё увеличились.
И, наконец, превратились в очень знакомых всадников в чёрных плащах.
Ха, а на последний визг у меня силы-то нашлись!
***
Колоритная, наверное, сцена: бьющаяся в истерика девица на пороге кареты, застывшая не то от ужаса, не то от изумления толстуха и пытающаяся вытереть последние капли духов из глаз чахоточная.
Всадников она нисколько не удивила. И не остановила - ни на секундочку.
Они строем спешились и шагнули к входу.
Толстуха всхлипнула, отмерла и тоже бросилась к двери. Кажется, сейчас повторится подвиг солдата с амбразурой...
Чахоточная метнулась мимо меня в карету и захлопнула дверцу. Судя по звукам - ещё и забаррикадировалась.
Кучер, до этого мирно дремлющий и даже временами похрапывающий, спрятался под козлами и не подавал признаков жизни.
А я что? Я своё уже отбоялась.
Ну ладно - просто застыла посреди всего этого дурдома... и на-блю-да-ла.
Эти, в плащах (а что, правда, что ли, мёртвые?), отодвинули - а это силища нужна немалая - толстуху и шагнули внутрь. Очень скоро на улицу посыпались девицы - кто в чём и кто как. Толпиться вокруг здания они не стали, сразу по углам попрятались.
Откуда-то изнутри донёсся вой толстухи.
А меня вдруг словно подбросило. Чего я стою?! Бежать отсюда, скорее!
Скорее не получилось: ноги не слушались. Подобрав подол блио, я медленно, как нашкодивший котёнок, принялась отступать... Легонько, шажочек за шажочком... Доотступалась до моста - совсем рядом, хорошо... Под мост я первым делом и сиганула. А там по бережку, да по камушкам, да вброд кое-где (чёрт его с обувью, выдержит!). А на том берегу уж я припустила!
Всё время в ушах чудился конский топот.
Я петляла подстреленным пьяным зайцем, натыкалась на тупики, поворачивала обратно, плутала по переулкам...
А город словно вымер. И все двери-ставни заперты, ни души... Кладбище, ага.
Так, невесть каким образом я выбралась на окраину. Дома здесь стали пониже, целиком за оградами прятались. Да и победнее - вон, краска на стенах облупилась. Дорога и вовсе никакая. Я несколько раз падала, вставала, снова падала...
Остановилась только, когда замаячила городская стена и открытые - господи, спасибо!
– ворота. Ха, ворота! Калитка, а не ворота, но стражи рядом не оказалось. А, наверное, должна быть.
Я уже примеривалась подойти и воочию убедиться, как...
Всё-таки стук копыт мне не мерещился.
А уж это "хлюп-хлюп" я везде узнаю.
Чёрная тень со стороны переулка приближалась.
А я замерла пойманной птичкой, пригвождённая вновь проснувшимся страхом.
Хлюп-хлюп.
Да что же такое! Вот же, калитка эта чёртова! Да там лес, поди, меня и не найдёт никто. Ну же, всего шаг... и ещё...
Хлюп.
У меня и один-то не получился.
Хлюп-хлюп.
Мне казалось, я уже слышу дыхание лошади. И уж точно вижу очертания всадника...
Хлюп...
Ну всё.
Примерно в этот момент меня дёрнули за руку. И, слава богу, что закрыли рот - я бы завопила. Думала, голос от страха кончился - щас! Когда надо - найдётся.
Я сдавленно мычала в чью-то руку, а меня уже тащили в какой-то закуток и с силой усаживали на колени в грязь.
Почему-то сейчас вдруг стало жалко платье. То есть блио.
Всадник остановился совсем рядом. Покрутился.
Я чётко слышала чужое дыхание в ухо - и от этого становилось ещё страшнее, чем от...
Мамочки!
Подъехав совсем близко, всадник... э-э-э... выпрямился, что ли? В общем, капюшон упал, и в красивом лунном свете матово блеснул череп.
Колоритный такой череп. Что там - мясо, сухожилия, сосуды - на нём остались. И от костей это отлипало очень живописно...
Господи, меня сейчас вывернет.
Ходячее пособие для медиков, блин. Реквизит фильма ужасов...
А глаза сияют голубыми яркими звёздами. Холодными. Можно сказать, ледяными. Колючими.
Я всхлипнула, отводя взгляд.
Всадник проехал почти вплотную.
Так вот он какой, трупный запах! О-о-о, лучше б не нюхала.
Всадник пошёл на второй заход.
Что он ищет? Не меня же, нет? Нет? Нет?!
Третий круг... Я почти ожидала, что сейчас он взовьётся на дыбы, как в каком-то фильме, и мелодично завопит.
Нет, он просто уехал.
Медленно, постоянно поворачивая лошадь. Лошадь, у которой в глазницах вились черви!