Там тебя никто не ждёт
Шрифт:
– Как я рада тебя видеть! Что же ты не зашёл, не навестил старуху? Я же тут неподалёку... Ты же знаешь, как я люблю гостей... Непутёвый мальчишка, а похудел-то как! И с лица спал! Ай-ай-ай! И водишься невесть с кем!
Я поперхнулась. Что значит, "невесть"?
– Это Катрин, матушка, - потирая запястья, вставил Эд, хитро улыбаясь.
– Вы её освободите, ладно? И мы дальше пойдём.
Старухина клюка, абсолютно без участия самой старухи, метнулась ко мне. Я все глаза проглядела, пытаясь понять, на чём она держится... где там леска, за которую эта клоунша дёргает...
Клюка, тем временем, потыкала в верёвки и те упали... сами! Я подалась вперёд, рухнула на клюку, перекатилась, зажала эту... волшебную палочку и принялась водить над ней свободной рукой.
Лески не было!
Клюка, точно живая, дёрнулась раз-другой, потом врезала мне по носу и, высвободившись, метнулась обратно к старухе.
– Что-то она у тебя какая-то.., - выдала та, пристально меня разглядывая. И, уже обращаясь ко мне, позвала.
– Деточка, тебя, чай, заколдовали?
Всё это время клюка, явно выделываясь, плясала вокруг старухи. А я, разинув от удивления рот, таращилась на неё.
– Матушка, мы, наверное, пойдём, - не выдержал Эд, сдерживая улыбку.
– Спасибо вам огромное! Катрин? Катрин!
Я с трудом оторвалась от клюки.
– Никуда вы не пойдёте!
– загремела старуха.
– Эдвард Дебуа! Ты сейчас же отправишься ко мне в гости и первым делом как следует поужинаешь! Ну а после как следует поспишь! Это я тебе как целительница прописываю! И только посмей мне отказать! Ясно?! Ну а... эта умалишённая пусть идёт, куда хочет.
– А я с ним хочу, - буркнула я.
– И объясните, наконец, как эта ваша трость работает?
Старуха недоверчиво хмыкнула и повернулась ко мне.
– Что значит - как работает?
– Ну, как вы её летать заставляете?
Старуха покосилась на Эда.
– Она точно головой не стукалась?
– Нет, матушка, - только что не смеясь, отозвался юноша, подходя ко мне.
– Она всегда такая... И спасибо вам за гостеприимство, мы его с удовольствием принимаем. Да, Катрин?
***
– Совсем эти разбойники распоясались. Появился этот... Гийом, обозвал себя Страшным и принялся безобразничать. В моём лесу! Около моей избушки!
– разглагольствовала старуха.
Идущий рядом Эд молча кивал.
Ну а я и трость тащились позади, изучая друг друга с взаимным интересом.
Синяков на мне заметно прибавилось.
– Я его, охальника, - продолжала старушка, - к порядку-то, конечно, призвала - когда он в мою избушку заявился и стал требовать... э-э-э... поквартироваться. Ну, я его... поквартировала кочергой. А остальные ребята мне садик выкопали. Как же я давно хотела яблочный садик! Чтобы цвёл по весне, и на сердце теплело... А ещё вот недавно королевские мертвяки проезжали - я так и подумала, что тебя, Эдвард, скоро встречу. Вот, даже пирожков твоих любимых напекла, с перепелами.
– Вы очень добры, матушка Ганз, - откликнулся Эд.
Старушка кивнула и повернулась ко мне.
– Ну а ты? Даже не попросишь ничего?
Э-э-э... в чём тут связь?
– А должна?
– выдавила я, поглядывая на активизировавшуюся клюку.
– У ведьм всегда что-то просят, - усмехнулась старуха.
– А друзьям Эдварда я не отказываю. Ну, говори, что хочешь?
Ха!
– Верните меня домой!
– выпалила я.
Эдвард обернулся. Старуха закрыла глаза и покачала головой.
– Твой дом... здесь, - немного удивлённо произнесла она.
– Не понимаю... ладно, придём, всё и расскажешь.
Домик у старухи оказался форменной хижиной. Нечто, только издали выглядящее как каменное, а вблизи - скорее глиняное, с торчащим там-сям тростником и - мда - соломенной крышей. Хор-р-роший такой ворох соломы, даже издали несвежей.
И стояла эта избушка не где-нибудь, а на берегу болота. Старуха сразу предупредила - туда ходить не стоит. И красноречиво показала, что будет с теми, кто пойдёт - кинула в трясину камешек. Оттуда мигом вынырнула плоская змеиная голова, клацнула челюстями, облизнулась и заинтересованно уставилась на меня.
Я заверила: ходить не буду. Не больно-то и надо.
С другой стороны избушки колосились яблони. Именно колосились: маленькие, хилые деревца с кронами странного, пшеничного вида.
– Лучшие саженцы из самой Загории!
– с гордостью сообщила старуха.
– Весной будут цвести розовым и сладко пахнуть. Говорят, от их аромата на душе не только тепло, но и... как же там... в общем, сны приятсвенные снятся, вот!
Я мысленно предположила, что старуху обманули и подсунули коноплю. Хотя на коноплю это тоже походило.
– А если не зацветут, мне эту... слово дали, - продолжила старуха.
– В общем, из этой самой Загории прилетят и всё поправят.
Я живо представила, как угрюмые рабочие привинчивают к деревцам розовые глючные цветочки.
– А на чём прилетят?
– вырвалось у меня.
– Как на чём?
– в который раз опешила старуха.
– Конечно, на мётлах.
Конечно. Ага. И как же я не подумала.
– Ну, заходи, деточка, чего стоишь?
– хмыкнула между тем старуха.
– Эдвард, милый, попроси! Моя старушка любит твой голос.
Эд покосился на меня и скороговоркой выдал:
– Избушка-избушка, повернись к болоту задом, ко мне передом.
Я заподозрила, что цветы у старушки всё-таки зацвели, а "приятсвенный" сон уже видится - мне.
Избушка повернулась. Спокойно и очень тихо. Я даже заглянула посмотреть, есть ли у неё там, ну, внизу, ноги.
Внизу обнаружилась юбка. Из соломы. Гниющей. Но - юбка.
– Ты знаешь, это очень невежливо, деточка, - спокойно заметила старуха.
Избушка согласно скрипнула-фыркнула и гостеприимно распахнула дверь.