Там тебя никто не ждёт
Шрифт:
Бли-и-ин!
Аглая растрёпанной курицей вывалилась на тропинку, столкнулась взглядом с Чёрным и, картинно схватившись за сердце, начала оседать - ну как взбитые сливки, на желе слишком долго пролежавшие.
А-а-а... так вот, значит, как это в идеале делается!
Чёрный с интересом леди, заметившей в супе муху, изучил даму в обмороке и снова невозмутимо вперился взглядом в пространство.
Я повернулась к зарослям. И, спустя мгновение за спиной снова зашебуршились.
– Госпоша! О, госпоша! Я... мы есть очень скушать!
Я обернулась. Ага, тоже жить не могу без твоей Алоизы!
Рассмотрев мою всклоченную, чумазую и в целом совершенно неопрятную физиономию, Аглая снова схватилась за сердце.
– Госпоша! Где есть ваша одешда! О, святые угодники, вы ше есть совсем голая!
Тоже мне - повод для обморока. Я потянула ворот. Нормальная сорочка! Эта клушка её ещё ночью не видела, когда я из реки вылезала.
– Госпоша!
– засуетилась Аглая.
– Вы есть идти со мной! Идти! Вас есть нужно искупаться и переодеться! Вы есть... это... Госпоша!
Вот так кудахтать она может до посинения. Я отшвырнула очередную гроздь и протянула "курице" руку.
– Пошли уже.
Аглая, поглядывая в сторону Чёрного, торопливо схватилась за меня и, принявшись что-то лопотать про злобных духов, крадущих девственниц и делающих с ними страшные вещи, потащила меня к калитке.
Злобный дух с невозмутимостью стенки потащился следом.
***
– Госпоша не быть долшная так делать! Госпоша надо лечь и спать!
Я плеснула в кубок ещё вина и мрачно уставилась на Аглаю.
Чёрта с два я лягу!
– Так, говоришь, "салвадо", по-вашему - спаситель?
– О, да!
– воодушевилась дама.
– Принц Эдвард есть так добр! Если бы не он...
Я залпом осушила кубок. "Принц Эдвард"! Где-то я это уже слышала. Добр, мудр, велик...
Я пододвинула себе кувшин с вином, думая, а стоит ли наполнять кубок снова или пить так, с горла?
– И есть такой красивый, - мечтательно протянула клушка.
– Госпоша есть так везти...
"Госпоша" поперхнулась.
– И так есть заботлив, - вздохнула Аглая, расчёсывая мне волосы.
– Он, наверное, есть очень волноваться о вашей безо... безо... спасении и есть давать вам своего лучшего солдата.
"Лучший солдат" невозмутимо пялился в окно.
Я захохотала, дёрнулась и тут же взвыла от боли, когда костяной гребень запутался в волосах.
– Безопасность? Да неужели!
– истерический смех забивал горло, мешал говорить.
– Сам-то он где, этот красавчик? Это я волнуюсь! А он? Празднует!
Я смеялась, а Аглая хлопотала рядом с какими-то ароматическим солями, водой и пресловутым гребнем. Закончилось всё, когда я опрокинула кувшин - к счастью не на новую сорочку - и отправила клушку за вином.
И сразу настала блаженная тишина. Чёрный смотрел в окно, я цедила последний кубок. И скрип двери совершенно не вписывался в эту идиллию.
– Аглая, поставь вино и иди, - буркнула я, расплывшись в кресле и чувствуя себя выброшенной на берег медузой.
– Катрин, - вздохнул Эдвард, неожиданно возникая в поле зрения.
– Тебе уже хватит. Пойдём, я помогу тебе лечь.
– А-а-а, - в упор глядя на него, протянула я.
– Яви-и-ился! Ну как? Хорошо повеселился?
Эдвард снова терпеливо вздохнул и сделал попытку вытащить меня из кресла. А я от души влепила ему пощёчину. И, смотря в потемневшие от изумления глаза, закричала:
– Где ты был, а?! Оставил меня с этим... этим... этой стенкой?! А сам развлекался, да?! Развлекался?! Ты хоть представляешь, как я волновалась! А если бы тебя убили! Спаситель, ты посмотри! Добренький! Думаешь, состроил милосердного идиота - и всё, тебя теперь все полюбят? Не боишься удара в спину?! Ты что, не понима...
На этой яркой ноте мне закрыли рот рукой, всё-таки выдернули из объятий кресла и потащили к кровати. Я вырывалась, махала руками, ногами, вопила. Где-то на заднем плане слышалось кудахтанье Аглаи, гулкий невозмутимый голос Чёрного и вдруг р-р-раз... Всё стихло.
– Я сделаю всё, чтобы ты была в безопасности, Катрин, моя леди. Даже если ты будешь против, - выдохнул Эд мне в лицо. Эд, почему-то уже без рубашки. Эд...вард...
Кажется, я прошептала это, пытаясь в уплывающем сознании удержать его усталое лицо...
Всё-таки не стоило, наверное, столько пить. Не помню, кто первый начал: я ли потянулась к его губам или он? А главное, зачем? Скорее всего, я. Помню, он ещё шептал что-то вроде:
– Ты даже не представляешь, как нужна мне...
Ну, и так далее.
Это было так... волшебно, что ли? Так... волнующе? Дикое желание стать одним целом, слиться, не отпускать никогда... никогда... никогда...
Пока этот чудик не оторвался с всхлипом:
– Катрин, нет. Хватит.
Я тупо уставилась ему в глаза. То есть... он всё это не чувствует... и... ему... не... ему не понравилось?!
Эдвард слабо улыбнулся и нежно провёл пальцем по моим губам.
– Не так. Не сейчас, Катрин. Ты сама пожалеешь. Спи. Спи, котёнок.
Какой я тебе... ко...тё...нок...
***
Вставать безумно не хотелось. И, если бы не солнце, бьющее прямо в глаза, я бы всё-таки уткнулась носом в подушку и продолжила себе блаженно посапывать. Но яркий свет мешал - надо идти и задёргивать шторы.