Там, вдали, за…
Шрифт:
— Я вас понимаю, Валентин Федосеевич, прекрасно понимаю, — мягко заговорил Рябцев, невольно косясь на дверь. — Но ведь на то они и экзамены, чтобы отбирать наиболее подготовленных! Многие не поступают, но не расстраиваются, упорно готовятся и снова к нам приходят. И не надо так переживать. Вот увидите, на следующий год ваш внук обязательно поступит.
— Может, и поступит. А мне все равно его жалко, — продолжал упрямиться старик. — Он ведь все от души… что думал, то и написал. А теперь что? Зря, выходит, я ему про войну всю правду рассказывал?
Здесь Евсеев поднялся и вышел, не прощаясь.
— К вам можно?
— Да, конечно…
А за костюмом уже протискивалось платье, держа перед собой коробку конфет «Незабываемое».
Так закончилась среда. Утром в четверг Рябцеву позвонили из мэрии. Сказали, что включили в рабочую комиссию по подготовке к празднованию очередной годовщины со дня освобождения Города, просили приехать к четырем. Пришлось согласиться. Ну, куда от такой просьбы денешься?
А ближе к обеду в телефоне объявился и Гулькин.
— Привет, Миша! А у меня все готово: выправил, вычистил… Огурчик! — радостно дребезжала мембрана. — Жду обещанного предисловия. Когда заеду? Да не буду я к тебе заезжать, прямо сегодня рукопись и отдам. Меня ведь тоже в мэрию пригласили!
Городским мэром Аркадий Филиппович Дурин стал почти случайно. Еще полгода назад он служил у прежнего главы первым замом, курировал вопросы внешнеэкономических связей и большую часть времени проводил в разъездах: бывал в Индии, в Турцию ездил, да и от Штатов никогда не отказывался. Но грянули выборы, за Дурина голоснули со всех сторон, и тому поневоле пришлось пересесть в еще теплое кресло.
Признаться, Аркадия Филипповича мало интересовало, каким образом его выбирали и кто конкретно за него голосовал: за десять лет трудового чиновничьего стажа он повидал и не такое. Выбрали? Значит, так было надо! Дурин быстро разобрался в текущих делах, и вскоре они пошли не хуже, чем при старом мэре.
Если что и тревожило сейчас Дурина, так это маячившая на горизонте дата — очередная годовщина со дня освобождения Города. И та ответственность за организацию и проведение праздничных мероприятий, которая целиком ложилась на него, ныне действующего мэра.
Дурин взялся за дело серьезно. Во все концы Города полетели телефонограммы, созывая известных, уважаемых и просто нужных людей на совещание к мэру. Тотчас же и была создана комиссия по подготовке к Годовщине, мало того, она немедленно приступила к работе! Правда, тут же выяснилось, что кое-кого в спешке пропустили. В частности, творческую интеллигенцию забыли в комиссию включить, опять же, главный городской финансист в тот момент находился в командировке. Пришлось срочно выправлять ситуацию — снова звонить, приглашать, тревожить. И вот теперь вышеозначенная комиссия, на этот раз уже в полном составе, сидела в малом зале для заседаний и готовилась слушать Дурина.
— Зачем мы здесь собрались, думаю, никому объяснять не надо? — мэр взглянул поверх очков в полный зал. — На всякий случай, повторяю специально для вновь приглашенных: как вы знаете, началась подготовка к празднованию очередной Годовщины со дня победы в битве за Город. Событие важное, я бы даже сказал — историческое,
Судя по тому, как разом отвердели и подобрались члены комиссии, было ясно: они все, ну все понимают.
— Тогда начнем, — Мэр задумчиво пошелестел бумагами и повернулся к своему первому заму. — Давай, Евгений Петрович, докладывай, что там и как… Мы тебя слушаем.
И вот поднялся Евгений Петрович, кашлянул для приличия, и пошел, и пошел докладывать, да гладко так, будто бы ночь напролет к выступлению готовился:
— В плане подготовки к знаменательной дате нами уже составлен график мероприятий, за выполнение которого установлена персональная ответственность в лице глав районов. Мероприятия следующие. Во-первых, к каждому ветерану прикреплены ответственные лица из числа работников районных администраций. Именно им поручена организация строго индивидуальной работы со своими подопечными…
— Какой, говоришь, работой? — живо переспросил Дурин.
— Индивидуальной. В смысле, творческой, — с готовностью объяснил первый зам. — Иначе говоря, к предстоящей Годовщине во дворах домов, где проживают участники войны, будут установлены специальные щиты, примерно три на четыре метра. На них мы разместим информацию о каждом конкретном ветеране: когда родился, где крестился, на ком женился… Народ должен знать своих героев! — В зале сдержанно рассмеялись, и это не ускользнуло от выступающего, который тотчас же заговорил в два раза бойчее. — Кроме того, городской департамент ЖКХ предложил проложить для ветеранов мраморные дорожки от подъездов к троллейбусным остановкам. А что? Красиво, модно, современно. Да и ветеранам удобно: дошел до остановки, сел в троллейбус — и поехал, куда тебе надо. Хочешь, в департамент государственных пособий — за справкой, а хочешь — просто по городу кататься. Ветеранам свежий воздух ох как нужен!
Первый зам еще долго говорил о всякого рода мероприятиях, а Дурин слушал, изредка кивая головой. Но вот заместитель умолк, и мэр привычно встрепенулся:
— Ну, хорошо, Евгений Петрович, присядь. — И повел взглядом по рядам, отыскивая подходящего человека. — Пожалуй, теперь ты, Виктор Викторович…Можно с места. Расскажи, чем думаешь гостей встречать?
— Ясно, чем, — отвечал Виктор Викторович Семин, директор муниципальной гостиницы. — Тем же, чем и всегда, Аркадий Филиппович: комфортабельными номерами, высоким качеством обслуживания… Низкими ценами, наконец. В общем, встретим гостей как положено.
— Мне говорили, вы там капитальным ремонтом занимаетесь? Ну и как успехи? — поинтересовался мэр.
— Занимаемся. Именно что капитальным. Нормальные у нас успехи, — кисло отвечал директор. — Половину номеров уже подготовили: обои сменили, приличную мебель завезли. Новые люстры повесили.
— Люстры это хорошо, — поощрительно улыбнулся мэр. — А вот что там у вас с номерами для VIP-персон, Виктор Викторович? Я слышал, вы их вроде бы еще в прошлом году пытались ремонтировать, да не получилось?