Там, за рекою, — Аргентина
Шрифт:
Конец всему этому хаосу был положен — по крайней мере теоретически— только после того, как было учреждено общегосударственное национальное управление по строительству дорог и мостов.
По пути из Фос-ду-Игуасу в Куритибу, столицу штата Парана, мы наткнулись посреди девственного леса на нечто поразительное. Наше изумление было тем сильнее, что мы никак не предполагали увидеть именно здесь, в лесу, такое, о чем не нашли в литературе ни малейшего упоминания, не услышали ни единого намека, когда в бразильском посольстве в Буэнос-Айресе собирали нужные нам сведения.
Автострада возникла за поворотом разбитой извилистой дороги в каких-нибудь 90
И снова лес, лес…
В следующие два дня нам еще много раз приходилось довольствоваться жалкими остатками бывшего шоссе, но нередко мы воочию убеждались и в том, что принудительные злоключения автомобилистов на этом пути скоро уйдут в область предания. На некоторых участках мы видели муравейники рабочих, лопатами нагружавших глину в грузовики; вереницы запряженных в двуколки мулов, которые брели, как автоматы, с одного места стройки к концу насыпи, останавливались там, ожидая, когда рабочий вывалит привезенный ими грунт на склоны, и самостоятельно отправлялись обратно. Кое-где на их пути стояли босоногие парни, понукавшие этот заводной караван. Мы видели бетонные мостики, дренажные сооружения, современные мосты. Глубокие проходы в скалах, срезающие наиболее высокие участки будущего шоссе, и вслед за тем земляные насыпи, перекинутые через целые долины.
По приезде в Понта-Гросу, этот исходный пункт строительства, мы посетили дирекцию дорожного управления. Шеф стройки, майор Луис Марсаль Феррейра, любезно провел нас в свой кабинет и разложил перед нами карты, планы участков, рабочие чертежи, отчеты, статистические данные.
— Все это строительство ведется военным министерством и осуществляется в рамках пятилетнего плана прокладки дорог, — начал он свои пояснения. — Шоссе, часть которого вы видели в лесу, намечено провести от Понта-Гросы до Фосду-Игуасу, покрыв расстояние в пятьсот восемьдесят километров. Средняя ширина шоссе — десять метров, но в будущем мы намечаем расширить его до пятнадцати метров. Вы, конечно, заметили, что все мосты уже сейчас строятся с учетом этой будущей ширины…
Из 89 тысяч километров дорог, имевшихся в Бразилии, согласно данным статистики за 1948 год, бетоном было покрыто всего лишь 125 километров. Значительную часть этих 125 километров представляла роскошная автострада из Рио-де-Жанейро до Петрополиса, дачного места бразильских верхних десяти тысяч, которая кончалась перед самым большим во всей Южной Америке отелем «Китандинга». В те же 125 километров включались уже готовые участки второго показательного шоссе, соединяющего Сан-Паулу с Сантусом. Кроме этого, в Бразилии насчитывалось еще 750 километров асфальтированных дорог, в большинстве случаев весьма плачевного вида. Таким образом, один километр асфальтированной или бетонной дороги в Бразилии приходился на 10 тысяч квадратных километров. Дециметр шоссе на квадратный километр.
Пятилетний строительный план поставил перед Бразилией огромные задачи. Был создан национальный дорожный фонд, в который поступало по 10 сентаво с каждого проданного по всей Бразилии литра бензина и масла. В 1947 году общие поступления в фонд превысили 2 миллиарда крон, в 1948 году они достигли почти З 1/2 миллиардов. Из этих сумм три пятых отчислялось отдельным штатам, 40 процентов оставляло за собой центральное федеральное управление — на координацию плана.
Но при составлении плана строительства бразильский садовник опять скосил глаза на термометр. Через всю карту Соединенных
Бразильский садовник послал в первобытные леса штата Парана техников и получил от них ответ: 560 километров дорог за тринадцать лет. Снова принялся он складывать и множить, но не досчитался до того поколения, которое дождалось бы осуществления его грандиозных замыслов. И тогда он стряхнул пыль с термометра, дохнул на него, а горы технических проектов озаглавил словами, которые уже кое-что значат в мире: «Пятилетний план».
Но он забыл, что на родине пятилеток не привыкли дышать на термометр.
Область между Понта-Гросой и Куритибой в штате Парана относится к числу самых плодородных во всей Бразилии. Тысячи квадратных километров пахотных земель вокруг шоссе разрезаны колючей проволокой на обширные пастбища. Но это первые и последние следы человеческой деятельности, бросающиеся в глаза. В остальном здесь безграничные нагорные равнины, высота которых колеблется около 1000 метров над уровнем моря, и пологие склоны, огражденные кое-где на горизонте цепями гор. Несмотря на близость южного тропика, вся эта обширная область обладает идеальным климатом благодаря именно этой высоте над морем. Земля так и жаждет рабочих рук, она готова дать человеку все, что ему захочется, от хлеба до овощей и фруктов. Здесь совсем не ощущается нехватки воды, как в южноафриканском Трансваале, на который так похож этот край.
Но как здесь, так и там человек успокоился на том, что принял к сведению право частной собственности на землю, рассчитывая, что со временем она сильно поднимется в цене.
Эту область Бразилии нельзя назвать неприступной. Здесь имеется 100–200 километров железной дороги, проходящей по побережью Атлантического океана от порта Паранагуа; она получила в наследство столетнее шоссе, одно из первых в Бразилии, проложенное еще в эпоху империи.
Когда-то в Бразилии ощущался недостаток рабочих рук, нехватка в людях, способных взяться за крестьянский труд, который не дает надежд на сказочно быстрое обогащение. До отмены рабства в 1888 году в страну было перевезено из Африки около 12 миллионов черных рабов. В конце колониального периода их оказалось в Бразилии больше, чем белых. У белых была земля и были рабы. Следовательно, им самим не нужно было работать; они были лишь алчными организаторами производства. После отмены рабства положение изменилось. Физический труд на долгое время остался связанным с понятием рабства — и богатые бросились в спекуляцию.
Ныне самым серьезным препятствием в развитии бразильского сельского хозяйства являются права владельцев латифундий. Они загоняют безземельных крестьян в глубь девственных лесов, обрекая их на мытарства без каких-либо видов на успех. Многие селения погибают, задушенные объятиями первобытного леса, как погиб в свое время поселок чешских переселенцев «Нова власт».
Вот тут-то, в этих искромсанных и заброшенных полях, и кроется объяснение того потрясающего факта, о котором сообщает официальная бразильская статистика. Страна, имеющая 8V2 миллионов квадратных километров земли, страна, которая могла бы стать одной из величайших житниц мира, не в состоянии прокормить собственным хлебом 50 миллионов своих жителей. Она не может прокормить их, несмотря на то, что далеко не все ее население потребляет хлеба столько же, сколько средний европеец. Большая часть бразильцев либо отдает предпочтение рису перед мукой, либо совсем не знает в своем меню злаковых.