Там за Вороножскими лесами. Зима
Шрифт:
С ними увязался и Горшенька, который теперь как хвост следовал везде за отцом. В овраге развели небольшой костер. Горшеня старший нагрел над пламенем горлышко кувшина.
– Смотрите, - позвал он остальных.
Теплое горлышко он сунул в снежный наст, оно сразу же прожгло небольшую воронку, подплавив края. Вытащив кувшин назад, старый десятник кинул на дно ямки крупную ягоду.
– Готово.
– И это все?
– удивился князь.
– Палочку воткнем, чтобы место приметить, тогда и все будет. Фрол, пойди веток
– И как это перепелку поймать поможет?
– не унимался Александр.
– Она ж ягоду склюет, да только мы ее и видели.
– А вот и нет, - улыбнулся Горшеня.
– Снег подтаял, сейчас замерзнет, в лед обратится, края скользкие станут. Птаха за ягодой полезет, прыгнет вниз, заглотнет, а назад уж не выберется. Побарахтается, побарахтается, да и замерзнет. А завтра поутру только ходи от ямки к ямке, перепелов за лапы вынимай, да в мешок складывай. Лишь бы не потеплело или метель не поднялась.
– Пока сам птицу в ловушке не увижу - не поверю, - покачал головой князь.
– Утро вечера мудренее. Фролка, где ты там? Палки давай, а сам дуй горло на костре греть, да не сильно, чтоб кувшин не лопнул.
Следующий день выдался морозным и бесснежным, как раз то, что нужно. Ловчие, скудно позавтракав, отправились на тот берег, проверять ловушки.
– Что-то твои вои мешки маловаты с собой прихватили? Как бы не пришлось два раза в город бегать, добычу богатую относить, - издевался над Демьяном князь, явно не веривший в ловчую удачу, - Эх, воевода в Чертовицы уехал не вовремя, вдруг возы придется просить. Как думаешь, Робша, без возов обойдемся?
– Ты за нас, княже, не переживай, мы свое завсегда унести сможем, - Демьян сам до конца не верил в успех затеи, но не показывал виду, уверенно шагая за своим десятским.
Вот и первая заметка. Все сгрудились вокруг вчерашней ловушки, Горшеня сунул руку и вытащил на свет тушку замерзшей птички. Раздались восхищенные возгласы. И только Первуша, ткнув в перепела пальцем, покачал головой:
– Уж больно тощий, что воробей. Здесь-то и есть нечего.
– Не хочешь - не ешь, - поспешил защитить отца Горшенька, - нам больше достанется.
– Тебя, соплю, не спрашивали, - огрызнулся Первуша.
– Ну, чего стоим?
– крикнул Демьян.
– Живо остальные проверять!
Ловчие разбежались по полю. То тут, то там слышалось радостное: «Есть! Еще одна!» Мешок довольно быстро наполнился мерзлыми птицами.
– Мы ловили, а Нижатка с Пронькой пусть щипают, - важно заявил Фрол, сразу огораживая себя от нудной работы.
– Ну, вы здесь заканчивайте, а мы с вашим боярином пойдем зайцев за тем оврагом посмотрим, - князю очень быстро наскучило топтаться на одном месте, и он потащил Демьяна глянуть окрестности. Довольный добычей, Олексич весело махнул своим людям рукой и поспешил за Александром.
[1] - Ловы - охота.
3.
Набродившись вдоволь по вороножскому берегу, и не встретив ни одного зайца, ни кабана, ни какой еще добычи, князь с боярином повернули к крепости. На заснеженном лугу никого не было, охотники ушли в город.
– Пока дойдем, уж похлебка будет готова, - мечтательно улыбнулся Демьян, представив золотистые колечки жира, разбегающиеся от запущенной в варево ложки.
Александр достал откуда-то два ржаных сухаря, один протянув Демьяну:
– На, поешь. А то до ваших перепелов пока доберемся, животы сведет.
Ломая сухой камыш, они начали спускаться к Вороножу.
– Смотри, Робша, - указал князь на середину реки, - баба на реку пришла стирать, полынью рубит.
Тоненькая женская фигурка неумело размахивала большим топором, сильно заваливаясь вперед при каждом взмахе. Рядом чернела большая корзина.
– Не баба, а девка, - улыбнулся Демьян, - видишь, коса прыгает. Этак она долго себя и лед мучить будет. Пойду я, помогу...
– А с чего, это ты?
– вдруг нахохлился князь.
– В город ступай, я сам уважу.
– Князь полынью рубить станет?
– усмехнулся Демьян.
– Увидит кто - засмеет.
– Да кто здесь увидит, - махнул рукой Александр, любуясь смешными замахами девицы, - а хоть и увидит, не велика беда. Ступай, приказываю.
– В сечи будешь приказывать!
– упрямился Олексич.
Оба явно не хотели уступать. Пихаясь и отталкивая друг друга, парни двинулись к незнакомке.
– Может, она страшна, как кикимора. Лица-то отсюда не разглядишь, - сделал князь еще одну попытку, отвадить соперника.
– Ну, так и ступай, княже, на заставу. А я так просто, помочь, - соврал Демьян.
– Ага, просто, - передразнил его Александр, - то-то у тебя глаз загорелся.
– Ничего у меня не загорелось, - отмахнулся Олексич.
Демьян знал, что нравится девкам. Высокий, сероглазый, с правильными чертами лица, он всегда ловил на себе нежные взгляды, но стоило появиться Александру, и про Олексича все забывали. И дело было не только в княжеском расшитом корзно [1] на плече, Алексашка хоть ростом был пониже Демьяна и лицом не так пригож, однако мог повести бровью, глазом подмигнуть, небрежно пошутить. Любая красавица таяла и терялась от его лукавой улыбки. Демьян так не умел, перед девицами он смущался, оправдывая свое прозвище.
Но эта незнакомка на льду почему-то манила молодого боярина, и уступать ее князю он не желал, собираясь «биться» за внимание девы до последнего.
– Как она не боится одна так далеко от городни отходить?
– удивился Александр.
Ответ на его вопрос перегородил им дорогу. Огромный грязно-белый пес с желтыми подпалинами резко встал с сугроба, на котором до этого незаметно лежал. Низкий злобный рык и оскалившаяся острыми зубами пасть предупреждали неудачливых ухажеров, что дальше приближаться к любимой хозяйке им не стоит.