Тамерлан
Шрифт:
Наконец 31 октября Тамерлан покинул город, оставив управлять им Хваджу Масуда Савзавари, человека неподкупного, великодушного, слывшего хорошим администратором, которому население могло только радоваться, а также гарнизон в три тысячи воинов. Но что значило столь слабое войско, стоявшее на границе неуклонно расширявшегося государства? [91]
Египет играл роль всеобщего прибежища уже во времена патриарха Иосифа и долгое время оставался единственным защитником ислама перед лицом монгольской угрозы. Видя в Тамерлане лишь наследника кочевых орд, он дерзнул бросить ему вызов. Все позволяло думать, что не сегодня завтра Тимур двинется войной на Мамлюков. Но прежде ему надо было укрепить свое главенствующее положение в Ираке и наказать тех, кто слишком далеко зашел
Взятие Такрита, скорее всего осуществленное при материальной поддержке багдадских дельцов, потребовало огромных средств. Иначе сложились обстоятельства в Курдистане, где предстояло теперь воевать. Великий эмир разделил свои полки на мелкие отряды, способные действовать в любых условиях, повсеместно отмечавшие свой путь разрушениями и убийствами. Весь 1394 год был посвящен захвату городов и всевозможных укреплений, преодолению недоступных высот и перевалов, а также густонаселенных долин. Эти операции, не рассчитанные на обретение громкой славы, но тем не менее весьма эффективные, были довольно рискованными. Так, Омар-шейх, сын Великого эмира, в феврале погиб от вражеской стрелы под стенами осажденной крепости, что причинило огромную боль его отцу.
Все еще пребывая в мрачнейшем расположении духа, Тимур осадил Мардин, построенный на склонах горы, увенчанной цитаделью, город, являвшийся одним из наиболее активных центров деятельности различных восточных Церквей. Мардин решил сопротивляться, и, чтобы им овладеть, надо было повоевать. Город, казалось, был обречен, как вдруг 22 марта Тимуру пришло сообщение о рождении сына у Шахруха, то есть его внука, того, кто впоследствии стал в Самарканде принцем-астрономом, великим Улугбеком. На радостях Великий эмир простил мардинцев и даже велел отдать им все, что было отобрано. Решительно, любовь к семье была у него сильнее всех других чувств… [92]
После Мардина был взят Диарбакир, город, построенный из черного базальта у самого Тигра; затем — Ван, находившийся на берегу большого соленого озера, благодаря которому окружавший его пейзаж был озарен невероятным, фантастическим светом. Защищавшие свой город армяне сражались храбро; подкатить к нему осадную башню было невозможно. Есть свидетельства, что понадобилось построить нечто вроде форта, своею высотою превосходящего цитадель, чтобы с его верхней площадки обстреливать улицы и дома. Высота высшей точки города заставляет усомниться в правдивости этого предания; но кто знает, что мог сотворить Тимур? Как бы там ни было, Ван в конце концов пал.
Войско начало восхождение по направлению к взбунтовавшейся Грузии. Стояла зима (конец 1394 года). Сшибка была ужасной. Кровь текла рекой. Все пылало. Грузины оказались стойкими воинами. Неожиданно, в самый разгар бойни, пришло известие о том, что у юного Улугбека появился единокровный брат: всего за несколько месяцев Шахрух сумел осчастливить своего отца двумя внуками; великая нежность наполнила Тимурово сердце. Состоялся пир, на котором подавались вина: мазандеранское белое, ширазское красное, хорасанское жемчужно-серое; пили и водку, чистую и прозрачную, как горный ручей. Недостатка в дамах вельможных, как и самых легкомысленных, на празднике не было. Чтобы страна не погрязла в новой смуте, наместником был назначен Мираншах, ставший в некотором роде преемником Ильханов.
Третье явление Тохтамыша
И тут возвратился Тохтамыш. Поставленные Тимуром во главе Золотой Орды ханы, очень быстро ощутившие себя независимыми, перессорились, и Тохтамыш без труда снова вступил во владение своим царством; это было сделать ему тем более легко, что пришла помощь из Москвы от великого князя Василия. Сия поддержка, которая могла показаться самоубийственной,
Тохтамыш снова почувствовал в себе силы и скорее всего основания для этого имел. С целью создания антиджагатаидского альянса в отдаленном будущем и восстановления международных связей в будущем непосредственном он почти в то же время вступил в переговоры с султаном Египта. Торговый обмен между этими двумя странами являлся источником обогащения, и уже давно у Золотой Орды выработалось правило согласовывать с Мамлюками действия по ограничению претензий Ирана. Да, Тохтамыш был Тимуром побежден, но он проиграл не войну, а лишь сражение. Он верил в своего бога, в свою звезду и, будучи убежденным в возможности взять реванш, решил вновь попытать ратного счастья. На этот раз Тохтамыш намеревался захватить не Трансоксиану, безраздельно преданную своему государю, а страну, Тимура не любившую, жертву его ярости, а именно Азербайджан, где можно было рассчитывать на сочувствие единомышленников и восстание коренных народов.
Тохтамыш миновал Дербентские ворота и атаковал Ширван. Но тут вдруг что-то произошло. То ли помощь, на которую он рассчитывал, не была получена. То ли он чего-то внезапно испугался. Известно только одно: когда Тимурова армия выступила ему навстречу, золотоордынец поспешно ретировался. Была зима. Тимур переждал ее на Араксе. 15 апреля 1395 года он преодолел Дербентский проход и обрушился на Тохтамыша, спасавшегося за Тереком. Удача предавала то одного, то другого. На какое-то время золотоордынским всадникам удалось изолировать Тимура, окружив его плотным кольцом, и этому уже не молодому и не здоровому человеку (ему было лет шестьдесят), у которого «кончились стрелы, а копье сломалось», пришлось отбиваться одною саблей. Казалось, ему было суждено погибнуть, но он выстоял. То, несомненно, был великий полководец, победами обязанный своему ратному таланту, великолепному умению сражаться. В ту эпоху убить предводителя, от которого зависела сплоченность войска, значило выиграть войну. Тамерлан успешно отражал удары до того самого момента, когда к нему пробилась полусотня его воинов, которые встали на колени и образовали вокруг него непреодолимое заграждение. [94]
Эта физическая и моральная стойкость, эта безграничная преданность, которую Тимур внушал людям, привела врагов в смущение. Похоже, Тохтамыш проиграл битву из-за неуверенности в том, что вообще можно было одержать победу над противником, явно оберегаемым Небесами. Он подал сигнал к отступлению, которое, как обычно, приняло вид бегства. В тот раз у Тимура впервые не выдержали нервы: он упал наземь посреди поля битвы и возблагодарил Аллаха, или Вечное Небо, это божество отцов, за то, что битва кончилась благополучно.
Уже ни на что не рассчитывая, Тохтамыш поспешно бежал. Тимур, во главе своих лучших всадников, пустился за ним в погоню; однако тому удалось скрыться где-то в северных лесах. Итак, наш герой противника упустил, но это не значит, что он не заслуживает нашего восхищения: Тимуру уже исполнилось шестьдесят лет, у него были покалечены рука и нога, и вот он в продолжение полугода — шаг за шагом — преодолевает тысячи километров, не выказывая никаких признаков усталости, не давая себе ни дня отдыха в полном смысле этого слова, а по возвращении в Самарканд оказался столь бодр и свеж, что очень скоро возобновил военные действия.