Тамо далеко (1941)
Шрифт:
Хотя это больше походило на неуправляемое бегство — заложники вновь поддались панике и увлекли за собой большую часть нашего отряда. А подстрелить бегущего куда легче, чем того, кто отходит перекатами и огрызается — почти километр до реки усеяли трупы.
— Сколько человек вывели? — майор затеял разбор сразу по нашему возвращению в Дракчичи.
— Точно не сказать, — промямлил вместо меня Лука.
Ныла подвернутая при беге нога, мне хотелось только спрятаться и забыть все, что я видел — на другой берег Западной Моравы выбрались далеко не все, несколько человек утонуло.
— Оцените, — твердо приказал
— Большую часть, — ответил уже за Луку потпоручник. — Человек триста немцы успели расстрелять и, наверно, еще столько же погибло при побеге.
— И все-таки? — потребовал майор.
— Полагаю, не менее тринадцати сотен, скорее даже четырнадцати. Всех пересчитать не успели.
— И у нас человек сто, — мрачно резюмировал начальник.
Тут даже я вышел из прострации — они что, не удержались и атаковали, вопреки плану? Откуда такие большие потери?
— Почти сразу после начала акции нас бомбили. Только не передовые позиции, а деревню, где оставались новобранцы.
Семьсот убитых, тысяча четыреста спасенных. Так себе пропорция. В далеком уголке мозга промелькнула вялая мыслишка — что же мне приснится сегодня?
Глава 18
Пожега
Отходняк накрыл меня, стоило только забраться в кузов. Рядом устраивались Марко, Бранко, Лука и другие наши ребята, но я этого уже не видел — после ночных переползаний, купания в холоднющей реке, нервного боя и разбора полетов организм предпочел даже не заснуть, а мгновенно провалиться в нудный и вязкий сон. Целый насыщенный день XXI века, наполненный бюрократической рутиной и ненужными подробностями, уложился в два часа, которые грузовик тащился до Пожега.
Снилось заседание исполкома Федерации с докладами региональных отделений и последующим разбором косяков. Собственно о стрельбе речь зашла минут на пятнадцать, когда внесли уточнения в календарь соревнований, а дальше поехала отчетность, взаимодействие с Минспорта, решения дисциплинарного комитета, обновление тренерского совета и другие незнаменитые дела, из которых и состоит работа функционера.
Какой там спорт, когда на Федерацию свалились очередные требования Росгвардии и теперь все пытались понять, как их вообще можно выполнить. И как в новых условиях поведут себя спонсоры. И почему неправильно оформлены документы у трех отделений, которым в силу этого грозит отзыв лицензий. Форма, патроны, стенды… И внезапно — трехчасовое обсуждение, что подарить на свадьбу двум сотрудникам, мальчику и девочке.
Наконец, возвращение домой, в квартиру, с одним только желанием лечь и выбросить всю эту муть из головы. Что врубать комп не стоит, я помнил с прошлого раза и вяло перебрал список сериалов, но телевизор включить тоже не рискнул, так что наудачу потянулся к полке с классикой. Какую книгу успел раскрыть, я так и не понял, потому что тут же получил удар по затылку.
Бортом грузовика, скакнувшего на рельсах при въезде в Пожегу.
Аж челюстью клацнул и ухватился за что попало, чтоб не выкинуло нахрен. Чем попало оказался Бранко, его тоже встряхнуло, но как истинный воин он вцепился в пулемет. Остальные отделались легким испугом, поймали упущенные шмотки и оружие, да пересели поудобнее и приняли вид геройский, дабы впечатлить столицу равногорцев.
Ну и не дать захватить себя врасплох —
Водилы, как было приказано, довезли в самый центр города, к зданию општины, где разместился штаб Дражи Михайловича. Не то, чтобы мы прямо горели желанием повидать командующего «Югославскими войсками на родине», но майор Джурич передал с нами отчет о событиях в Кралево.
Вход в двухэтажный беленый дом украшали два флага — сине-бело-красный Королевства Югославии и пиратский с черепом и костями. Ну, мне так показалось с перепугу, но ветерок развернул полотнище и я прочитал над Адамовой головой «За короля и отчизну», а под ней — «Свобода или смерть». Patria, так сказать, o muerte.
А под флагами два витязя в бородищах до пупа, в ремнях-подсумках вход стерегут и смотрят так, что никакие винтовки им не нужны, одним взглядом убить могут. Внутрь никого не пускают, даже когда я перед ними отчетом помахал, только вызвали дежурного, а уже он — названного Джуричем офицера, тоже майора.
Ребят оставили снаружи, а меня повлекли внутрь, расспросить и выдать расписку, что пакет доставлен. Только майор тут же подскочил к окну, даже дверь не закрыл, и прилип там, чуть язык не высунул. Ну я тоже через плечо ему глянул — а там по улице цок-цок-цок на каблучках Верица, вот ее майор туманным взглядом и провожал.
— Какая фемина… — мечтательно проговорил он, когда господжице Проданович скрылась за углом.
Нет, фемина хорошая, спору нет, но не настолько, чтобы совсем голову терять. Минут на пятнадцать-двадцать можно и даже нужно, а потом кровь перераспределяется и мозг снова обретает способность критического мышления.
Примерно это я и высказал майору.
— Да что ты понимаешь, мал еще, — обиженно возразил офицер. — За гимназистками ухлестывай!
— И ничего не мал! — вдруг раздухарился я. — Чего вы все из-за нее убиваетесь? Думаете, она по другому устроена? Ничего особенного, уж поверьте мне!
И запоздало сообразил, что вышло больно двусмысленно, хотя я совсем не собирался хвастаться своими победами. Всего-то хотел сказать, что да, красивая, да, с харизмой, но это на фоне преобладания «крестьянского» типа. Вот взять фотографии женщин годов так с двадцатых и сравнить с нынешними, что в Сербии, что в России — небо и земля. Здешние мужики от девиц моего времени в Уфе, Новосибе или того паче в Самаре вообще бы с ума сошли.
У майора от моей эскапады взгляд переменился, посматривал на меня искоса, странновато, но спорить не стал. Вместо этого спросил, когда нас последний раз кормили и крикнул в приоткрытую дверь позвать начальника тыла.
Неплохо у них тут служба налажена, по-армейски, надо бы нашим насоветовать. Хотя они, наверное, и без меня догадались.
В качестве генерального интенданта явился Слободанчик с непременным портфелем и получил указание обеспечить нам обед. Я-то при его появлении всего лишь глаза вытаращил, а вот капитан, едва завидел меня, покраснел, стоячий воротничок мундира оттянул, головой туда-сюда покрутил, будто воздуху не хватает.