Таможня дает добро
Шрифт:
В тот момент, когда старшина, скорее по привычке, чем по необходимости, делал контрольный выстрел в изуродованную голову агонизирующего Степаныча, сержант…
… сержант через опущенное стекло грузовика выстрел за выстрелом вгонял пули в так и не успевшего даже испугаться молодого водителя…
Еще минута понадобилась на то, чтобы забрать у убитых все документы и стащить их тела под дорожную насыпь. Поднявшись, сержант быстро сел в «девятку», и она тронулась с места. Старшина медлил. Он подошел к решетке радиатора грузовика, брезгливо стер с нее подошвой кровавую слизь и процедил сквозь зубы:
— Раньше нужно было раскидывать мозгами…
Но нет вины водителей в том, что они вовремя не сообразили, что у «девятки» номера не «милицейские», да и стоял этот пост ГИБДД в очень странном месте. Зачем ему здесь находиться, когда до ближайшего населенного пункта более двадцати километров? Но будешь ли размышлять об этом, когда за время следования тебя проверяли десятки раз и все было нормально? И ни один мент даже не посмотрел толком, что находится в кузове. Да и дом был так близко…
Дорога на этом участке прямая, как натянутая бельевая веревка, и автомобили проносятся здесь со скоростью ракеты…
Вряд ли кто заметит на такой скорости два тела, лежащих в можжевеловом кустарнике… Так оно и вышло. Степаныча и его напарника найдут здесь только через три дня, когда в могилу с гробом Эберса упадет первый ком земли…
Глава 9
— Где груз, сука?!
Пырь рывком встал из кресла и сделал два шага навстречу Бабинову. — Где?!
— Марк Михайлович, кажется, я знаю, где он…
— Ты знаешь?! Ты знаешь?! — Лицо Марка Михайловича залила краска бешенства. — А почему ты меня не спрашиваешь, зачем я задаю такие вопросы, хотя груз должен быть еще в дороге? А, родной?!
— Я вам не родной…
— Ах ты, бля, шкуренок в погонах! Ты с каких пор голосок свой писклявый подавать стал?! Забыл, сучонок, кто я для тебя и что есть ты без меня?! Я тебе напомню. Ты недоразумение, тля, фук! Один мой звонок — и тебя вышибут из твоей таможни, как пробку из бутылки! А еще один мой звонок будет означать конец твоей свободной жизни. По тебе шконарь рыдает, как припадочный. Тебе сидеть, а не мне в случае чего! С меня просто шкуру снимут — и все! Полчаса я потерплю, а там и на покой залечь можно будет. А что ты делать будешь?! За тобой в зоне люди смотреть будут, Володюшка! Беречь тебя от смерти, лелеять, холить и рученьки в случае чего, наложить на себя тебе не дадут! Где груз, бл…ь?!
Сейчас волнение Пырьева объективно понимал только сидящий за столом Николай Владиславович, его партнер по критически развивающейся ситуации. Все дело в том, что предусмотрительный Пырь дал задание «своим» отслеживать движение белого «Мерседеса» по всему пути. Час назад люди Марка Михайловича доложили ему, что указанный автомобиль не пересек границу въезда в районный центр в пятистах километрах от города. Взбешенный Пырь проверил дважды сообщения из предыдущего пункта и последующего. Ответ был один: грузовой «Мерседес» с государственным номером 891 замечен нигде не был. Он исчез. Испарился. Пропал. Плевать на этот «Мерседес»! Пропал груз на сумму два с половиной «лимона» баксов! А через сутки им с Ником отрежут головы! Плевать на Ника! Голову отрежут ему! И во всем виноват этот член с погонами майора таможни, обещавший чуть ли не черные «Волги» с проблесковыми маячками сопровождения!..
Несмотря на суматоху в душе и теле, Марк Михайлович сумел побороть в себе желание выдернуть из кармана миниатюрный дамский «вальтер» и засверлить дыру в голове Бабинова.
— Я, кажется, тебя перебил, Володюшка? Ты, кажется, хотел что-то сказать про груз? Нет?..
— Мне, я думаю, известно, кто виноват в пропаже «Мерседеса».
— Ты — думаешь? Это уже вселяет надежду. Только меня в первую очередь интересует, ни кто виноват, а где груз! А виноватого мы тут сами найдем… Не впервой.
— Я вам сообщал об этом милиционере, Филофееве, помните? Мне кажется, пора им заинтересоваться. Груз пропал после того, как он носом рыл в делах Эберса, и я больше чем уверен, что он узнал про груз через бумагу Чибиса.
На лице Марка Михайловича появилось выражение недоразвитого ребенка.
— Бумага… Бумага Чибиса лежала в папке Эберса и… И ты ее не убрал до прихода мусоров?..
— Ну, все равно ведь ее пришлось бы держать на виду! Она для этого и писалась! — Бабинов, казалось, на самом деле не понимал, что он откровенно «тупит».
— Как она оказалась у него?
— А он мне ее и не передавал. Сам, видно, ре…
— «Видно»?.. — Пырь обессиленно повернулся к Николаю Владиславовичу. — Ник…
Тот, прекрасно осознав крах, с трудом поднялся со стула и вышел на середину комнаты.
— Господин Бабинов, вы что, дурак?
Тот непонимающе хлопал ресницами, а Ник продолжал:
— Вы до сих пор, даже сейчас, не поняли смысла всей игры?..
— Какая, бля, игра, на хер?! — вмешался Пырь. — Он до сих пор до гнать не может, что происходит!
Бумага Чибиса, которая должна была всплыть на свет божий после прибытия груза, и инициатором этого «всплытия» должен был оказаться Бабинов, оказалась в руках сотрудника уголовного розыска еще до того, как машина прибыла в город! Сейчас этот Филофеев знает и про Чибиса, и про «Мерседес». Если он не идиот, то увязать в единый узел все, включая смерть Эберса, для него не составит никакого труда. Ситуация самым банальным образом вышла из-под контроля из-за Бабинова, который во всей этой комбинации и фал ключевую роль! Пусть Эберс не поставил его в известность о сообщении агента, бог с ним! Но должно же было хватить ума у «целого» начальника оперативного отдела, чтобы эту бумагу любым путем извлечь, спрятать, а после, когда игра будет сделана, «вывести» ее в свет! Мол, товарищу начальники, у меня тут версия возникла по поводу гибели Эберса… И пусть потом опера рылом землю роют — в век не докопаются, где «белый»!
Вместо этого Бабинов не ставит никого в известность о том, что Эберс не посвящает его в суть дела, тупо организует его ликвидацию и сейчас сообщает ему, Пырьеву… Пырьеву! — что груз пропадает и он, Бабинов, кого-то подозревает! Бред! Шняга какая-то…
— Володюшка, скажи, ты последние месяцы хорошо жил? Насколько мне известно — хорошо. Бабы, кабаки… Машинешку вот прикупил не по средствам. — Пырь медленно поднял на Бабинова взгляд, не обещающей ничего хорошего. — Я даю тебе двенадцать часов, чтобы груз нашелся. Нашелся и прибыл в пункт назначения. В противном случае, Володюшка, я тебе на хлебе клянусь, что заберу с собой в преисподнюю. Двенадцать часов, Володюшка…