Шрифт:
ЧАСТЬ 1 Неожиданный синтез
МЕТАФИЗИКА НАЦИОНАЛ-БОЛЬШЕВИЗМА
1. Отложенная дефиниция
Термин «национал-большевизм» может означать несколько довольно различных вещей. Возник он, практически, параллельно в России и в Германии для обозначения догадки некоторых политических мыслителей о национальном характере большевистской революции 1917 года, скрытом за интернационалистской фразеологией ортодоксального марксизма. В русском контексте "национал-большевиками" было принято называть тех коммунистов, которые ориентировались на сохранение Государства и (сознательно или нет) продолжали геополитическую линию исторической миссии великороссов. Такие русские национал-большевики были как среди «белых» (Устрялов, сменовеховцы, левые евразийцы), так и среди «красных» (Ленин, Сталин, Радек, Лежнев и т. д.) [1] . В Германии аналогичное явление было связано с крайне левыми формами национализма 20-30х годов, где сочетались идеи
1
В последние годы советского режима термином «национал-большевик» характеризовались некоторые консервативные круги КПСС, т. н. «государственники», и в этом смысле слово приобрело несколько уничижительный смысл. Но такие позднесоветские «национал-большевики», во-первых, никогда не соглашались с подобным названием, а во-вторых, никогда не пытались связно изложить свои взгляды в каком-то хотя бы отдаленном приближении к мировоззрению. Конечно, подобные «национал-большевики» определенным образом связаны с линией 20х-30х годов, но эта связь, скорее, основана на инерции и чаще всего рационально не осмыслялась.
На самом деле, понятие «национал-большевизм» гораздо шире и объемнее, чем перечисленные политические течения. Но для того, чтобы адекватно осмыслить его, следует обратиться к более глобальным теоретическим и философским проблемам, касающимся определения «правого» и «левого», "национального" и "социального".
Слово «национал-большевизм» заключает в себе заведомый парадокс. Как два взаимоисключающих понятия сочетаются в одном и том же названии?
Независимо от того, как далеко заходили рефлексии исторических национал-большевиков, с необходимостью ограниченных спецификой среды, сама идея подхода к национализму слева, а к большевизму справа является удивительно плодотворной и неожиданной, открывающей совершенно новые горизонты в осмыслении логики истории, социального развития, политической мысли. Лучше не отталкиваться от конкретной политической фактологии — Никиш написал то-то, Устрялов оценил некое явление так-то, Савицкий привел такой-то аргумент и т. д., - но попытаться взглянуть на феномен с той неожиданной позиции, которая и сделала возможным существование самого сочетания «национал-большевизм». Тогда мы сможем не просто описать это явление, но постичь его, а через него и многие другие странные аспекты нашего парадоксального времени.
2. Неоценимая помощь Карла Поппера
Трудно представить что-либо лучшее в сложном деле определения сущности «национал-большевизма», чем обращение к социологическим исследованиям Карла Поппера, и особенно к его фундаментальной работе "Открытое общество и его враги". В этом объемном труде Поппер предлагает довольно убедительную модель, согласно которой все типы общества грубо делятся на два основных вида — "открытое общество" и "не-открытое общество" или "общество врагов открытого общества". "Открытое общество", согласно Попперу, основано на центральности индивидуума и его основополагающих характеристик — рациональность, дискретность, отсутствие глобальной телеологии в действиях и т. д. Смысл "открытого общества" в том, что оно отвергает все формы Абсолютного, несопоставимого с индивидуальностью и ее природой. Такое общество является «открытым» именно за счет того, что вариации сочетаний индивидуальных атомов не имеют предела (как не имеют цели или смысла), и теоретически это общество должно стремиться к достижению идеального динамического равновесия. Убежденным сторонником "открытого общества" считает себя и сам Поппер. Второй тип общества Поппер определяет как "враждебный открытому обществу". Он не называет его «закрытым», предвидя возможные возражения, но часто использует термин «тоталитарное». Как бы то ни было, именно исходя из приятия или отрицания "общества открытого" распределяются, по Попперу, те или иные политические, социальные и философские учения.
Враги "открытого общества" — это те, кто выдвигают против индивидуума и его центральной позиции разнообразные модели, основанные на Абсолютном. Абсолютное, даже утвержденное спонтанно и волюнтаристически, мгновенно вторгается в сферу индивидуального, резко меняет процесс ее эволюции, осуществляет насилие над цельностью атомарной личности, подчиняя ее какому-то внеиндивидуальному импульсу. Индивидуум немедленно ограничивается Абсолютным, а значит общество людей теряет качество «открытости» и перспективу свободного развития во всех направлениях. Абсолют диктует цели и задачи, устанавливает догмы и нормы, насилует индивидуума, как скульптор свой материал.
Поппер начинает генеалогию врагов "открытого общества" с Платона, в котором он видит родоначальника философии тоталитаризма и отца «мракобесия». Далее, он переходит к Шлегелю, Шеллингу, Гегелю, Марксу, Шпенглеру и другим современным мыслителям. Все они объединены в его классификации одним — утверждением метафизики, этики, социологии и экономики, основанных на принципах, отрицающих "открытое общество" и центральность индивидуума. В этом Поппер совершенно прав.
Самое важное в анализе Поппера заключается в том, что в категорию "врагов открытого общества" попадают мыслители и политические деятели совершенно независимо от того, являются ли их убеждения «правыми» или «левыми», "реакционными" или «прогрессивными». Он выделяет иной, более значимый, более фундаментальный критерий, объединяющий на обоих полюсах, на первый взгляд, самые разнопорядковые и противоположные идеи и философии. К "врагам открытого общества" причисляются и марксисты, и консерваторы, и фашисты, и даже некоторые социал-демократы. Вместе с тем, и в друзьях открытого общества могут оказаться либералы типа Вольтера или реакционные пессимисты типа Шопенгауэра.
Итак, формула Поппера такова: "либо "open society", либо "its enemies".
3. Священный Союз Объективного
Самым удачным и самым полным определением национал-большевизма будет следующее: "Национал-большевизм — это сверхидеология, общая для всех врагов открытого общества". Не просто одна из враждебных такому обществу идеологий, но именно его полная сознательная тотальная и сущностная антитеза. Национал-большевизм — это такое мировоззрение, которое строится на полном и радикальном отрицании индивидуума и его центральности, причем Абсолютное, во имя которого индивидуум отрицается, имеет самый широкий и самый общий смысл. Можно рискнуть и сказать, что национал-большевизм стоит за любую версию Абсолютного, за любую мотивацию отрицания "открытого общества". В национал-большевизме явно проглядывает стремление любой ценой универсализировать Абсолютное, выдвинуть такую идеологию и такую философскую программу, которые воплощали бы в себе все интеллектуальные формы, враждебные "открытому обществу", приведенные к общему знаменателю и интегрированные в единый концептуальный и политический блок.
Конечно, в истории разновидности враждебных открытому обществу направлений часто враждовали и между собой. Коммунисты с негодованием отвергали свое сходство с фашистами, а консерваторы открещивались и от тех и от других. Практически, никто из "врагов открытого общества" не признавал своего родства с аналогичными идеологиями, считая подобные сравнения лишь уничижительной критикой. Однако при этом разнообразные версии самого "открытого общества" развивались солидарно друг с другом, при ясном осознании своей мировоззренческой и философской связи. Принцип индивидуализма мог объединять протестантскую монархию Англии с демократическим парламентаризмом Северной Америки, а в ней самой поначалу либерализм прекрасно сочетался с рабовладением.
Первой попыткой сгруппировать разнообразные идеологии, враждебные "открытому обществу", предприняли именно национал-большевики, которые разглядели, так же, как и их идеологические противники, некую общую ось, объединяющую все возможные альтернативы индивидуализму и обществу, на нем построенному.
На этом глубинном, редко осознаваемом до конца, импульсе и основывали свои теории первые исторические национал-большевики, применявшие стратегию "двойной критики". У «правых» и у «левых» мишенью этой национал-большевистской критики был именно индивидуализм (у правых выражавшийся в экономике, "теории рынка", у левых — в политическом либерализме: "правовом обществе", "правах человека" и т. д.). Иными словами, национал-большевики по ту сторону идеологий схватили сущность и враждебного лагеря и своей собственной метафизической позиции.
На философском языке «индивидуализм» практически отождествляется с «субъективизмом». Если перенести национал-большевистскую стратегию на этот уровень, то можно утверждать, что национал-большевизм выступает категорически против «субъективного» и категорически за «объективное». Вопрос не в том: материализм или идеализм? Вопрос в том: либо объективный идеализм и объективный материализм (по одну сторону баррикад!), либо субъективный идеализм и субъективный же материализм [2] (по другую!).
2
Если первые три понятия ("объективный материализм" или просто «материализм», "объективный идеализм" и "субъективный идеализм") довольно широко используются, термин "субъективный материализм" предполагает дополнительные пояснения. "Субъективный материализм" — это мировоззрение, типичное для общества потребления, где основной мотивацией человеческих поступков является удовлетворение индивидуальных потребностей в основном материального, физического характера. При этом вся реальность полагается не в структурах индивидуального сознания (как в субъективном идеализме), а в комплексе индивидуальных ощущений, низших эмоций, страхов и наслаждений, самых донных пластов человеческой психики, связанных с вегетативными, телесными уровнями. В философском плане этому соответствуют сенсуализм и прагматизм, а также некоторые школы психологии, например, фрейдизм. Кстати, все попытки политического ревизионизма в коммунистическом движении, начиная с «махизма» и бернштейнианства и кончая еврокоммунизмом, сопровождались на философском уровне обращением к субъективистской линии и разнообразным версиям "субъективного материализма", одним из последних проявлений которого был "фрейдо-марксизм".
Итак, философская линия национал-большевизма утверждает сущностное единство мировоззрений, основанных на признании центральности объективного, приравненного к Абсолютному, причем независимо от того, как эта объективность понимается. Можно сказать, что высшей метафизической максимой национал-большевизма является индуистская формула "Атман есть Брахман". «Атман» в индуизме — это высшее, трансцендентное «Я» человека, стоящее по ту сторону «я» индивидуального, но внутри этого «я», как его самая интимная и таинственная часть, ускользающая от имманентного схватывания. «Атман» — внутренний Дух, но Дух объективный и сверхиндивидуальный. «Брахман» — это абсолютная реальность, охватывающая индивидуума извне, внешняя объективность, возведенная к своему высшему первоисточнику. Тождество «Атмана» и «Брахмана» в трансцендентном единстве есть венец индуистской метафизики и, самое главное, основа пути духовной реализации. Это — пункт, общий для всех сакральных учений, без исключения. Во всех них речь идет о главной цели человеческого существа — самопреодолении, выходе за границы малого индивидуального «я», причем путь по ту сторону этого «я» вовне или вовнутрь ведет к одному и тому же победоносному результату. Отсюда традиционный инициатический парадокс, воплощенный в знаменитой евангельской фразе: "тот, кто погубит душу свою, тот спасет ее". Этот же смысл заключается в гениальном утверждении Ницше: "Человек есть то, что следует преодолеть".