Тамплеры Пролетариата

Дугин Александр Гельевич

Или настоящее откровение подлинной подоплеки современной истории, увиденной с позиции метафизической полноты во всем ее объеме, по ту сторону галлюционаций, которыми являются, по сути, все банальные обыденные представления, ничего в ней не объясняющие и предельно далекие от истины?

Сам Жан Парвулеско в посвящении, украшающем подаренный мне экземпляр, называет свой роман так: "секретнейший и опаснейший инициатический роман, где Абсолютная Любовь предоставляет свое финальное оружие Абсолютной Власти и закладывает оккультные основания будущей великой Евразийской Империи Конца, которая станет тождественной Царству Небесному, Regnum Sanctum". Ни больше ни меньше.

4. Шива, красно-коричневый

Жан Парвулеско в одной из наших бесед, когда я рассказывал ему о смысле

термина «наши» в русской политической терминологии, очень оживился и показал мне место в одном из своих ранних романов (середины 70-х годов), где он провиденциальным образом употребляет тот же самый термин и в поразительно схожем смысле. «Наши» для него были членами "заговора Бытия", тайной сетью агентов влияния, которые объединены общей оккультной целью по ту сторону политических различий и которые противостоят космополитической и профанической цивилизации, устанавливающейся на планете. Более того, мои итальянские друзья прислали мне копию статьи Парвулеско конца 60-х годов, в которой он говорил о «евразийстве», геополитическом проекте Континентального Блока, о необходимости русско-германского союза (возобновлении пакта Риббентроп-Молотов), и даже о необходимости сближения красных и коричневых в едином революционном антимондиалистском фронте! Как странно тексты этого удивительного человека, — популярные только в качестве литературных произведений и вызывающие снисходительную улыбку у «академических» традиционалистов, — почти с пророческим ясновидением упреждающе описывают за много лет то, что стало политическим фактом только в последние годы, да и то в далекой от Европы России… Все это наводит на довольно тревожные мысли, относительно истинной природы этого гениального писателя. Кто же Вы, в конце концов, господин Парвулеско, он же коммандор Альтавилла? Кем бы он ни был, он безусловно «красно-коричневый», хотя бы потому, что все его симпатии на стороне таинственной женской фигуры, называемой в некоторых реально существующих инициатических обществах "Красно-Коричневым Единорогом", Licorne Mordore. Но надо заметить, что французское слово «mordore» означает, точнее, "красно-коричневый с золотом или золотым отливом". Помимо брезгливого и уничижительного термина "красно — коричневый", которым давно клеймят наиболее интересные политические силы в России, существует и королевский, царственный оттенок этого цвета — как финальная эсхатологическая коронация Алхимическим Золотом великой континентальной Евразийской Революции, которую готовят и осуществляют сегодня «наши», тайные и явные "агенты Бытия". Еще один персонаж сакральной традиции наделяют этим цветом. Речь идет об индуистском боге Шива, литургически называемом «красно-коричневым» и «страшным». Характер этого бога близок к стихии наших красно-коричневых.

Да, эта стихия страшная и разрушительная в своем внешнем проявлении. Но именно грозный красно-коричневый Шива является хранителем тайны Вечности, открывающейся во всей своей полноте в момент Конца Времени, отрицая своим «страшным» явлением начало "эры Водолея". Красно-коричневый Шива — покровитель традиции сакральной Любви, Тантры. Той самой Тантры, которой посвящена одна из первых книг Жана Парвулеско "Милосердная Корона Тантры".

Агенты внутреннего Континента бодрствуют. Уже появляется на ночном небе нашей омерзительной цивилизации волшебная Звезда, возвещающая о скором превращении Внутреннего во Внешнее. Это — Звезда Невидимой Империи, Империи имени Жана Парвулеско.

Cтатья написана в 1994 г., впервые опубликована в газете «Завтра» в 1994

ОРИОН ИЛИ ЗАГОВОР ГЕРОЕВ

1. Открытый вход в закрытый текст делла Ривьера

"Магический мир героев". Книга с таким названием Чезаре делла Ривьера вышла в 1605 году. Позже, уже в XX веке, Юлиус Эвола переиздал ее со своими комментариями, утверждая, что именно в этом герметическом трактате содержится наиболее открытое и понятное изложение принципов духовной алхимии, герметического искусства. Рене Генон в своей рецензии заметил, однако, что труд делла Ривьера все же далеко не так прозрачен, как утверждал Эвола.

Действительно, "Магический мир героев" предельно энигматичен — во-первых, по своей литературной форме, а во-вторых, потому что вещи и слова, с которыми оперирует автор, являются сами по себе чем-то предельно загадочным, непонятным, не имеющем эквивалентов в конкретной реальности.

Но, может быть, трудности в понимании данной темы возникают оттого, что сам "принцип героизма", фигура Героя довольно далеки от сферы того, что нас окружает? Может быть, для истинных героев трудный текст кристально понятен и не нуждается в дальнейшей расшифровке?

Кристально понятен и прозрачен, как лед…

2. Космогония льда

В книгах Эволы, посвященных самым разным традиционалистским и политическим проблемам, всегда есть апелляция к принципу Холода. Тема Холода всплывает то там, то здесь, независимо от того, идет ли речь о тантре или экзистенциальной позиции "обособленного человека", о дзэн-буддизме или средневековых рыцарских мистериях Европы, о современном искусстве или автобиографических заметках. «Холод» и «дистанция» — вот два слова, которые, пожалуй, чаще всего встречаются в лексиконе "черного барона".

Герой, по определению, должен быть холодным. Если он не отделит себя от окружающих, если он не заморозит в себе теплые энергии повседневной человечности, он не будет на уровне свершения Невозможного, т. е. на уровне того, что делает героя героем. Герой должен уйти от людей. Но за пределом социального уюта бушуют пронизывающие ветры объективной реальности, жестокой и внегуманной. Земли и камни восстают на анимальный и вегетальный миры. Агрессивная растительность разъедает минералы, а дикие звери безжалостно топчут упрямые травы. Стихии вне общества не знают снисхождения. Мир сам по себе — триумфальное пиршество вещества, нижняя плоскость которого слита с глыбами донного космического льда. Герой холоден, потому что он объективен, потому что он принимает от мира эстафету спонтанной силы, бешенной и недоброй.

Все характеры исторических героев — от Геракла до Гитлера — были одинаковыми: они были глубоко природны, стихийны, бездонно холодны и дистанциированы от социального компромисса. Они — носители бездны Объективности.

В своей странной герметической манере Чезаре делла Ривьера таким образом трактует слово" Angelo" ("ангел") -

Angelo = ANtico GELO, т. е. "Ангел = Древний Лед".

Это уже относится к другой фазе подвига — не уход к объективности, но выход за ее пределы, за границу "ледяного фирманента", "ледяной тверди небес".

Алхимия и каббала много знают о тайне "ледяной тверди". Это — граница, отделяющая "нижние воды" жизни от "верхних вод" Духа. Фраза делла Ривьера имеет строгий теологический смысл: покидая сферу душевной жизни, герой становится кристалликом льда в стеклянном море Духа, светящимся ангелом, на котором зиждится небесный трон Царя. Снежная королева у Андерсена заставила мальчика Кая выкладывать из льдинок таинственное ангелическое слово «Ewigkeit», но теплые силы земли ("Герда" на старонемецком — "земля") вернули неудавшегося героя к скудному и безысходному быту. Вместо ангела, он стал впоследствии краснощеким скандинавским бюргером — с пивом и сардельками. Холод — признак трупа и посвященного. Тела йогов оледеневают по мере пробуждения священной змеиной энергии — чем выше поднимается Кундалини, тем безжизненнее становятся соответствующие части тела, пока посвященный не превратится в ледяную статую, ось духовного постоянства.

Каждый герой обязательно совершает путешествие на полюс, в сердце полночи. Там он учится любить ту темную и непонятную субстанцию, которую алхимики называют "нашей землей" или "магнезией философов". Урна с прахом барона Эволы похоронена в толще альпийского ледника, на пике Монте Роза. Может быть, гора была названа так в честь сакральной возлюбленной неумершего Фридриха Гогенштауфена. La Rosa di Soria. Полярная роза.

3. Путешествие полярной нимфы