Тамплиеры и другие тайные общества Средневековья
Шрифт:
Вымышленное судилище фемы в подземельях замка Баден не может не быть упомянуто, поскольку, похоже, именно оно стало прототипом, по которому хорошо известный романист писал о трибуналах фемы в Швейцарии! Немецкая писательница [124] рассказывает, что под замком Баден подвалы простирались огромными извилистыми лабиринтами и в былые времена использовались для загадочных таинств трибуналов фемы. Те, кто представал перед этим ужасным судилищем, попадал в подземелья замка не обычным путем, а опускался в мрачную бездну в корзине на веревке и таким же образом возвращался на свет, если ему посчастливилось быть оправданным. Таким образом, они никогда, как бы ни старались, не могли узнать, где находились. Обычный вход шел через длинный мрачный коридор, который закрывался дверью из цельного камня, крупного, как надгробье. Дверь перемещалась по невидимым шарнирам и прижималась настолько плотно, что, когда была закрыта, находящийся внутри человек не мог отличить ее от соседних плит и определить,
124
Брун Фредерика. Episoden aus Reisen durch das S"udliche Deutchland, &c.
Нет надобности отмечать, насколько сильно все это отличается от заседаний настоящих судов фемы. То, что под замком Баден есть подвалы – это совершенно точно, и данное выше их описание может быть вполне правдивым. Но вот суды фемы, которые там проводились, – это всего лишь плод женского воображения, и крайне маловероятно, чтобы хоть что-то было правдой, кроме того, что в этом месте вполне могла располагаться святая инквизиция, чьи тайные дела никогда не могли соперничать по справедливости и гуманности с тем, как они велись в вестфальских судах фемы. Более того, ни одним документом и даже местными легендами проведение там судов фемы не подтверждается, и данное место вообще не заслуживало бы упоминания, если бы не приведенная выше причина.
Сходство между судами фемы и инквизицией очень часто отмечалось. В секретности ведения дел и в огромном количестве подручных, которые были в их распоряжении, они были похожи друг на друга. Тем не менее в Священной канцелярии не было ничего, что походило бы на публичные и повторяющиеся повестки судов фемы, справедливое рассмотрение дела обвиняемого, большее стремление судей к милосердию и гарантированное право на апелляцию.
Наиболее удивительное сходство с судами фемы можно (или было можно) найти у негров западного побережья Африки, как это описывал французский путешественник [125] . Речь идет о пуррах у фуллахов, живших между рекой Сьерра-Леоне и Кейп-Монте.
125
Голбери. Voyage en Afrique.
У этого народа есть пять племен, которые объединены в конфедерацию, во главе которой стоит союз воинов, который называется пурра. У каждого племени был свой собственный отряд пурры и у каждой пурры были свои вожди и свои суды, которые в узком понимании также назывались пурры. Верховный пурра конфедерации формировался из пурров пяти племен.
Чтобы стать рядовым членом пурры, мужчине должно было быть не менее 30 лет. Никто моложе 50 лет не мог входить в состав верховного пурра. Кандидат на вступление в рядовые члены пурры должен был пройти через череду суровых испытаний, в которых задействовались самые разные элементы, чтобы проверить его. Прежде чем он допускался к испытанию, те из его родственников, которые уже были членами союза, были обязаны поклясться в том, что он подходит и что они лишат его жизни, если он когда-либо выдаст секреты общества. Выдержав все испытания, воин становился членом союза и приносил клятву сохранения его тайн и повиновения. Если он пренебрегал своей присягой, то становился «дитем смерти». В самый неожиданный момент перед ним появлялся замаскированный воин и говорил: «Великий пурра посылает тебе смерть». Все присутствующие удалялись, никто не отваживался сопротивляться, и жертва погибала.
Входящие в верховный пурра более низкие союзы карали за все преступления, совершенные на их территориях, и следили, чтобы приговоры должным образом исполнялись. Они также урегулировали споры и распри между основными семьями.
Лишь по самым экстренным случаям собирался верховный пурра. Им рассматривались вопросы наказания предателей и тех, кто противился его решениям. Ему зачастую также приходилось вмешиваться, чтобы положить конец войнам между племенами. Когда он собирался по этой причине, то воюющим сторонам велелось прекратить вражду под страхом смерти каждого, кто прольет хотя бы каплю крови. После этого верховный пурра разбирался в причинах войны и приговаривал племя, которое признавалось агрессором, к четырем дням разграбления. Воины, которым поручалось привести приговор в исполнение, должны быть отобраны из нейтрального региона. Они вооружались и маскировались, наносили на лица устрашающую раскраску и с зажженными факелами в руках ночью выдвигались с места своего сбора. Без каких-либо задержек они добирались до стоянки приговоренного племени еще до рассвета и, разбившись на части в 40–60 человек, неожиданно нападали на него. С устрашающими криками, возвещая о приговоре верховного пурры, они начинали приводить его в исполнение. Затем делилась добыча: одна половина отдавалась пострадавшему племени, вторая – верховному пурре, который, в свою очередь, отдавал половину своей доли воинам, приводившим приговор в исполнение.
Даже отдельные семьи, если казалось, что их влияние усиливается столь стремительно, что вселяет в общину страх потерять независимость, приговаривались к разграблению пуррой. Таким же образом, хотя и под более благовидными предлогами, афинская демократия стремилась уменьшить давление своих влиятельных сограждан, заставляя их строить суда, давать театральные представления и другими способами тратить свои богатства.
Ничто не могло сравниться со страхом, который вызывал в людях пурра. О нем говорили с ужасом и благоговейным страхом, а на его членов смотрели как на колдунов, общающихся с дьяволом. Сам пурра целенаправленно старался, насколько возможно, распространять подобные представления, считая это хорошим способом увеличения своей власти и влияния. Число его членов, по имеющимся оценкам, превышало 6 тысяч человек, которые узнавали друг друга по особым словам и знакам. Их законы и тайны, несмотря на значительное количество членов, очень верно хранились, чтобы не стать известными непосвященным.
Глава 6
В истории судов фемы до XV века несколько событий могут привлечь внимание. Император Людвиг Баварский, как представляется, несколько раз использовал свою власть, даруя привилегии в Вестфалии в соответствии, как это было совершенно однозначно определено, законам фемы. Его преемник, блистательный Карл IV, действовал по отношению к трибуналам фемы столь же капризно, как и во всех прочих вопросах, жалуя привилегии и отменяя их в соответствии с тем, как он видел собственные интересы на текущий момент. Данный монарх попытался распространить систему судов фемы за пределы территории Вестфалии, видимо полагая, что это может быть хорошим способом подчинить всю Германию его родному королевству Богемия. Поэтому он разрешил епископу Хильдесхайма учредить два вольных трибунала вне Вестфалии. Однако после протестов архиепископа Кельна и глав трибуналов Вестфалии позже распустил их.
Вацлав, сын Карла, в отношении судов фемы действовал со свойственным ему легкомыслием. Якобы он, не умея хранить секреты, выболтал их тайный знак и принялся в нарушение закона принимать в шоффены за пределами Вестфалии. Эти императорской выделки шоффены тем не менее не пользовались особым уважением со стороны настоящих, как об этом свидетельствует ответ, данный вестфальскими трибуналами императору Руперту. На его вопрос, как они относятся к таким шоффенам, их ответом было: «Мы спрашиваем, каким судом они были произведены в шоффены. Если оказывается, что они стали шоффенами в суде, который не имел право на это, мы вешаем их, как только встречаемся с ними в Вестфалии, без всякой пощады». Вацлав, насколько бы мало его ни интересовала Германия в целом, иногда прибегал к помощи судов фемы для реализации своих планов, и в 1389 году судился с графом Генри Вернегеродским, которого шоффены и повесили за предательство. Правление Вацлава отличилось особенно тем, что именно в этот период архиепископ Кельна приобрел почетный статус уполномоченного императора над всеми вестфальскими трибуналами.
Правление Руперта, применительно к судам фемы Вестфалии, ознаменовалось главным образом их реформой, названной по его имени. Данная реформа, которая является самым ранним публично доступным источником сведений о судах фемы, была осуществлена в 1404 году. Она является собранием указов, которыми были определены права и привилегии римского монарха по отношению к этим трибуналам.
Реформа Руперта и учреждение должности уполномоченного в лице архиепископа Кельна, которое было завершено либо Рупертом, либо его преемником Сигизмундом, вместе составляют целую эпоху в истории судов фемы. Впредь одна лишь Вестфалия была ареной их деятельности, и их власть пользовалась очевидными преимуществами в империи. Их могущество достигло зенита, а уверенность в своих силах приводила к злоупотреблению ею. И в течение века, прошедшего между реформой Руперта и учреждением Вечного земского мира и Высшего имперского суда императором Максимилианом I, приходится наблюдать главным образом случаи нарушений с их стороны и проявления высокомерия.
Право на вызов в суд было тем, что нарушалось чаще всего вольными трибуналами. Теперь, когда они были официально признаны действующими по императорскому повелению, одна лишь Вестфалия им показалась слишком малой ареной для проявления своей активности и влияния. В качестве имперских уполномоченных они стали полагать, что их юрисдикция распространяется на каждый уголок земли и принадлежит императору, и вряд ли можно было найти уголок в Германии, в котором не появлялись бы их посыльные. Более того, даже за пределами империи люди вздрагивали от их повесток.