Танцующая с лошадьми
Шрифт:
Сара была так погружена в свои мысли, что вздрогнула, когда к ней обратился доктор.
– Да. Он в порядке?
– Вы член семьи? – Доктор посмотрел на Джона.
– Можно и так сказать. – Тот встал.
Врач оглянулся на палату:
– Честно говоря, я не могу обсуждать эти вещи ни с кем, кроме…
– Можете положиться на меня, – заверил Джон. – У Капитана никого не осталось, кроме Сары. А я его старый друг.
Доктор сел на стул рядом. Он обращался к Саре:
– У вашего дедушки кровоизлияние в мозг. Инсульт.
Она кивнула:
– Вроде да.
– Состояние стабильное, но он немного не в себе. Не может разговаривать и ухаживать за собой.
– Но он поправится?
– Состояние стабильное, как я уже сказал. Важны следующие двадцать четыре часа.
– Можно его увидеть?
Доктор посмотрел на Джона.
– Мы оба хотели бы удостовериться, что с ним все в порядке, – твердо сказал Джон.
– Он подсоединен к большому количеству аппаратов. Вас это может шокировать.
– Она крепкий орешек. Как и ее дед.
Доктор посмотрел на часы:
– Хорошо. Идите за мной.
Видит бог, старик выглядел не лучшим образом. Казалось, он постарел на тридцать лет. Трубки, идущие из носа, закреплены на коже. Лицо серое и осунувшееся. Джон невольно закрыл рот ладонью. Аппараты вокруг сверкали неоновыми лампами, посылая друг другу приглушенные звуковые сигналы.
– Что они делают? – спросил Джон, чтобы нарушить молчание.
– Отслеживают сердечный ритм, кровяное давление и всякое такое.
– И он в порядке?
Ответ доктора был обтекаемым и, как подозревал Джон, бессмысленным:
– Как я уже сказал, большое значение имеют следующие сутки. Хорошо, помощь подоспела вовремя. Это очень важно в случае инсульта.
Мужчины стояли молча. Сара придвинулась к краю кровати и осторожно села на стул, будто боялась потревожить больного.
– Если хотите, Сара, можете разговаривать с ним, – тихо сказал доктор. – Дайте ему знать, что вы рядом.
Она не заплакала. Не проронила ни слезы. Худая рука потянулась к руке старика и сжала ее. Но подбородок оставался решительным. Она была внучкой своего деда.
– Он знает, она здесь, – сказал Джон и удалился, чтобы оставить их наедине.
Когда они вышли на улицу, совсем стемнело. Джон ждал ее, куря одну сигарету за другой и меря шагами площадку, куда подъезжали машины «скорой помощи». На недовольные взгляды проходящих мимо медсестер он не обращал никакого внимания.
– Милашка, – заявил он какой-то из них, – ты должна сказать мне спасибо. Я обеспечиваю вас работой.
Он не мог обойтись без сигарет. Капитан всегда был сильным, всегда производил впечатление, что будет жить вечно, гордый и несгибаемый, крепкий как дерево, и надолго переживет Джона. Вид беспомощного старика, которому медсестры утирают слюни, привел его в содрогание.
Потом Джон увидел у вращающихся дверей Сару – руки в карманах, ссутулившуюся. Она заметила его не
– Эй! – сказал он, понимая, что она замерзла. – Возьми мою куртку. Тебе холодно.
Она покачала головой, объятая своей болью.
– Если простудишься, не сможешь помочь Капитану. Кроме того, он обрушит на мою голову все французские ругательства, если я о тебе не позабочусь.
Она подняла подбородок:
– Джон, вы знали, что дед был наездником – я имею в виду, настоящим?
Джон не сразу нашел что сказать.
– Наездником? – Он театрально сделал шаг назад. – Конечно. Не могу сказать, что одобряю его манеры, но, черт побери, да, знал. Твой дед – настоящий наездник.
Она попыталась улыбнуться, но он видел, с каким трудом ей это давалось. Она позволила накинуть на ее плечи старую джинсовую куртку. И они пошли на автобусную остановку, старый ковбой и девочка.
Глава 5
При оценке необъезженного жеребенка единственным критерием, безусловно, может служить его тело, пока никаких явных признаков его темперамента выявить еще нельзя.
Вдоме горел свет. Выключая зажигание, Наташа смотрела на окна и пыталась вспомнить, не забыла ли погасить лампы утром. Она никогда не оставляла шторы открытыми, что означало «дома никого нет». Это было не так.
– О! – Она открыла входную дверь. – Не ждала тебя сегодня, ты собирался зайти несколько недель назад.
Вышло не слишком любезно, хотя и ненамеренно.
Мак стоял в прихожей с пачкой фотобумаги в руках.
– Прости. Закрутился на работе. Кое-что подвернулось. Я оставил тебе сообщение на телефоне днем, что зайду.
Она порылась в сумочке и достала телефон.
– Да, – сказала она, все еще наэлектризованная его присутствием. – Я не прочитала.
Они стояли лицом друг к другу. Мак здесь, в ее доме, в их доме. Волосы уложены немного по-другому, новая футболка. Проведя без нее почти год, он стал выглядеть получше, подумала она и ощутила угрызения совести.
– Мне потребовалось кое-что из оборудования. – Он кивнул назад. – Но не нашел его там, где думал.
– Я его переложила. – Наташа подумала, что снова не очень любезна, будто задалась целью стереть все следы его присутствия. – Оно наверху, в кабинете.
– А, вот почему я его не нашел. – Мак попытался выдавить улыбку. – И еще кое-какие папки, которые были здесь, внизу… и…
Она прошла в дом. «Мне было слишком больно смотреть на твои вещи, – мысленно ответила она. – Иногда, только иногда, хотелось взять большой молоток и разбить все на мелкие кусочки».
Она не подготовилась к этой встрече. Задержалась на работе, выпила слишком много кофе, зная, что не сможет уснуть. Макияж давно смазался. Она знала, что выглядит бледной и усталой.