Танцующая с лошадьми
Шрифт:
– Молодых людей, которые оказываются в такой же ситуации, что и ты, Сара, очень много, много и семей, которым нужна помощь. Ты не волнуйся.
За завтраком Мак и его жена разговаривали только с ней, но друг к другу не обращались. Она гадала: если они поссорились, то вдруг из-за нее? Она не помнит, чтобы Пап'a и Нан'a когда-нибудь ссорились. Нан'a шутила, что может поссориться с Пап'a, а он с ней – нет. Когда Пап'a сердился, он замолкал и лицо у него становилось каменным. Все равно что со статуей спорить, говорила бабушка с заговорщическим видом, словно это
На глаза навернулись слезы, и Сара стиснула зубы, чтобы не расплакаться. Она уже жалела, что пошла с Маком и Наташей. Вчера вечером она была напугана, но теперь увидела, что ее жизнью распоряжаются люди, которые ее не понимают.
Женщина просматривала записи:
– Вижу, у твоей бабушки с дедушкой имеется распоряжение суда об определении места твоего жительства. Сара, ты не знаешь, где твоя мама? – (Девочка покачала головой.) – Можно спросить, когда ты видела ее в последний раз?
Сара бросила взгляд на Мака. Они с Пап'a никогда не говорили о матери. Было странно вывешивать белье семьи перед незнакомыми людьми.
– Она умерла, – с запинкой ответила Сара, испытывая немую ярость из-за необходимости об этом рассказывать. – Несколько лет назад.
На их лицах отразилось сочувствие. Но Сара никогда не скучала по матери: она скучала по Нан'a. Мать никогда не дарила ей теплых объятий, не протягивала руки, в которые можно упасть. Это была лишь тень матери, беспорядочная и непредсказуемая. Сара помнила ранние годы как череду образов: какие-то чужие дома, сон на кушетках, звуки громкой музыки издалека, ссоры и еще странное чувство мимолетности. Потом, когда она стала жить с Нан'a и Пап'a, пришли покой и упорядоченность. Любовь.
Женщина что-то записывала.
– Ты уверена, что нет друзей, у которых ты могла бы остановиться? Может быть, какая-нибудь семья?
В ее вопросах слышалась надежда, словно ей не хотелось заниматься Сарой. Но Сара вынуждена была признаться, что не знает никого, кто хотел бы пригласить ее к себе домой, да еще на неопределенное время. Она не пользовалась популярностью. Те немногие друзья, что у нее были, жили в таких же маленьких квартирах, как и ее собственная. Она не была ни с кем достаточно знакома, чтобы обратиться с такой просьбой, даже если бы захотела.
– Мне надо идти, – тихо сказала она Маку.
– Я знаю. Не волнуйся, я сообщил в школе, что ты опоздаешь. Сейчас важнее решить, что с тобой делать.
– А где, ты говоришь, сейчас находится твой дедушка? – улыбнулась женщина.
– В больнице Святой Терезы. Мне сказали, его должны перевести в другое место, но не знаю когда.
– Это мы выясним. Ваша связь не прервется.
– Я смогу навещать его каждый день? Как делала до этого?
– Пока не могу сказать. Все будет зависеть от того, куда мы тебя поместим.
– Что вы имеете в виду? – спросил Мак. – Разве это не будет где-нибудь поблизости от ее дома?
Женщина вздохнула:
– К сожалению, мы испытываем некоторые трудности и не всегда можем гарантировать клиентам, что они будут размещены поблизости
Сара слышала огромные паузы между словами женщины, дыры там, где должна быть уверенность. Она ясно представила себе, как живет в какой-то улыбчивой семье, далеко от Пап'a. И от Бо. Как она сможет заботиться о нем, если до него просто не доехать? Так не пойдет.
– Знаете что? – произнесла она, глядя на Мака. – Я могу сама позаботиться о себе. Если бы кто-нибудь мне помог немного, я бы прекрасно справилась, живя у себя дома.
Женщина улыбнулась:
– Мне жаль, Сара, но закон не позволяет нам разрешить тебе жить самостоятельно.
– Но я справлюсь. Меня ограбили, в этом проблема. Я должна быть рядом с домом.
– Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы так было, – мягко сказала женщина. – А теперь пора в школу. Социальный работник встретит тебя после уроков и, надеюсь, отвезет в новый дом.
– Ничего не выйдет, – резко возразила Сара. – Мне надо быть в одном месте после школы.
– Если речь идет о кружке, мы можем договориться со школой. Уверена, они не станут возражать, если ты пропустишь занятие.
Сара пыталась сообразить, что можно им сказать. Что они сделают, если узнают про Бо?
– Хорошо, Сара. Если можно, несколько вопросов о религии. Это не займет много времени. Скажи, пожалуйста, к какому вероисповеданию ты могла бы себя отнести?
Голос женщины затих, и Сара заметила, что та смотрит на Мака. Тому явно было неловко. Он нервно ерзал, словно хотел поскорее отсюда уйти. По крайней мере, он знал, как она себя чувствовала. Вдруг Сара ощутила прилив ненависти к нему и его жене за то, что они втянули ее в это. Если бы она не была вчера так напугана, могла бы починить дверь сама. Ковбой Джон мог бы помочь. И жила бы у себя дома, собственной жизнью, встречалась бы с Бо два раза в день и ожидала возвращения Пап'a. Она бы справилась.
– Сара? Англиканская церковь? Католическая? Индуизм? Мусульманство? Другая?
– Индуизм, – сказала она с вызовом, а когда они посмотрели на нее с недоумением, повторила: – Индуизм.
И чуть не рассмеялась, увидев, что женщина записывает. Может, если она все запутает, они отпустят ее домой.
– И еще я убежденная вегетарианка, – добавила она.
По выражению лица Мака она поняла, что он помнит, как сделал ей сэндвич с беконом на завтрак, но понадеялась, что он ничего не скажет.
– Хорошо. – Женщина продолжала записывать. – Уже почти все. Мистер Макколи, если вы спешите, мы можем закончить без вас.
– И еще у меня клаустрофобия. Не могу жить, где надо пользоваться лифтом.
На этот раз женщина посмотрела на нее строго, и Сара догадалась, что сочувствия в ней было не так уж и много.
– Хорошо, – резко сказала она, – мне надо поговорить со школьным руководством и врачом. Если существуют объективные нужды или проблемы, они их подтвердят.
Мак что-то записывал.