Танцующая тень
Шрифт:
Наверняка это будет интересно!
3.
– Ничего не забыл?
– Мам, ну я же не в горы на всю жизнь еду?
– И все-таки, ничего не забыл?
Смирившись, я вздохнул и начал вспоминать. Дорожная сумка – учебники, одежда, тетради, несессер. Школьная сумка – подорожная, пакет с едой, термос, смена белья на всякий случай, книжка и всякие мелочи. Зачем мне еще что-то? Хотя…
– Забыл.
– И что же именно?
Я повертел головой, прислушиваясь, где прячется ближайший лио. Один как раз сидел на шкафу, высунув краешек для "обозрения".
– Вот, его возьму.
Стянутая за этот самый краешек добыча обвисла на руке мягкой тряпочкой, изображая персонажа из маминых сказок: "делайте
Лио странные: чем питаются неизвестно, вроде бы солнцем, как растения, но живут по подвалам и чердакам. У них нет никаких естественных врагов, а сами они никогда ни на кого не нападают. Но если подумать, то мы единственная известная мне семья, в которой лио живут как питомцы – наверное, это потому что к ним трудно привязаться: симпатичной мордочки нет, у них даже головы нет, к тому же они не рождаются, а делятся, причем определить кто из них больше "прежний" лично мне не удавалось. Зато вчера вечером проводя эксперименты я обнаружил, что лио совершенно равнодушны к тому, как я до них дотрагиваюсь – тенью или рукой. Всего через десять минут опытов Клыкаст при первых признаках потемнения чего-либо рядом с ним начинал скулить и убегал, Пушинка и Лютик недовольно шипели, выпуская когти, а вот два плоских, относительно мохнатых полотнища чего-то странного, что даже препарировать не удавалось, спокойно относились и к тому, что я левитирую их по всей комнате, и к попыткам погладить-щипнуть. Впрочем, лио практически ко всему спокойно относятся. Кажется, они даже боли испытывать не умеют. Значит можно ставить на них опыты! Решено – беру!
– Это старший или младший?
– Это тот, который побольше. Возьму на память.
– Теперь точно…
– Все мам, все взял. Ну сколько можно?
– Ладно-ладно… – и мне в очередной раз взъерошили волосы. Ну вот что ж им всем моя шевелюра покоя не дает?! Музыка… тень… посыл…
– Ой, какой наш братец стал симпати-ичный!
Близняшки, заблестев глазами, стали обступать меня с двух сторон, протягивая руки. Отец и мама бросили меня на растерзание, но помощь как обычно пришла вовремя:
– Не бойся, малыш! Старший брат спасет тебя!
Близняшки, пискнув, попытались было возмутиться, но Хенрик держал их под мышками не обращая внимания. Так и отнес к ожидающему нас экипажу. Еще и по разу подкинул обеих вверх, под восторженый визг. Меня он так не подкидывает, я уже "взрослый парень". Ну и мама почему-то сердилась, когда я улетал выше окон второго этажа. И чего нервничать, он же всегда ловил? Все-таки Дар силы это хорошая штука!
Возница, молодой хоббит с вечной трубкой в зубах, добродушно хмыкал, пока мы выясняли, кто где будет сидеть, а потом…
Потом вдруг мы оказались на вокзале, а в моей голове кружился водоворот образов. Как много можно увидеть, если понимаешь, что сейчас уедешь отсюда – туда. И все "это" останется здесь, а даже если вернешься, то тебя встретит не совсем то, что когда-то оставил увидеть. Это было написано в какой-то книжке, и я только сейчас понял, о чем там говорилось.
Лио выбрался из сумки, обмотался мне вокруг шеи и тоже "смотрел". Как мы едем то по широким улицам с ползущими платформами и трамваями, то по переулкам, где и одному экипажу вроде нашего было тесновато, то выезжаем на узловые площади, мимо домов, парков, храмов, магазинов, школ, стадионов. Город стоил того, чтобы посмотреть на него вот так, уходя. Может, когда я вернусь, он покажется мне совсем другим? Краем глаза я заметил ухмылку на лице брата – ну да, я столько раз его провожал, и отца раза три, а теперь они все вместе провожают уже меня.
Может ухмыляться сколько угодно, его младший братец в самом деле теперь
На пассажирской платформе вокзала было пустовато. Состав уже стоял, на паровозе готовились к отбытию – Купол долины невелик, так что на момент, когда поезд его покинет, давление пара должно быть достаточным. Немолодой дварф-машинист проверял колеса, зачем-то постукивая по ним молотком, у дверей двух вагонов ждали отъезжающих стюарды, еще один помогал какой-то даме подняться по лесенке. Паровоз с тендером, почтовый и два пассажирских вагона – вот и все. Длинные грузовые составы прибывают на другую ветку, сразу к складам, а разумных возит ежедневный почтовый экспресс. Конечно, в больших городах, стоящих у большой воды, обязательно есть еще и порт, иногда не один, но в Долине прямого доступа к воде не было, так что нам придется ехать через ущелья и тоннели, пока не попадем на кольцевую дорогу, соединяющую все стоящие на побережье Города.
Меня начало немного потряхивать от нетерпения. Хотелось поскорее заскочить в вагон и рвануть туда, где я еще ни разу не был! Новые лица, новые здания, новые мелодии – новое все!
– Эми, ничего не забыл?
– Да все я помню. – Замолчав, я поднял глаза на отца, тот весело улыбнулся. Так, что я забыл? – Жетон!
– Вот-вот. Пошли.
Он, привычно здороваясь со встречными, провел меня к табличке "Служба регистрации" где я со вздохом снял с цепочки жетон опознавателя. Конечно, связь с Куполом от этого не прекращается, но все-таки… У каждого школьника получение личного жетона это особый день, "малое совершеннолетие". Ты можешь, а значит имеешь право управлять энергией, и можешь работать, а стало быть и твой голос начинает учитываться. Заслуг, понятно, еще никаких, а стало быть и голос только совещательный, но мне это так льстило – Эми Дано помогает решать вопросы жизненной важности! Потом привык, конечно. На новый Купол настраиваться придется дней пять, может и больше. И как я буду в школу ходить? "Включите за меня свет в классе, пожалуйста? Придержите для меня трамвай?" Даже за сколько-нибудь серьезную покупку самостоятельно не заплатить, словно ребенок! Тоже мне, старшеклассник.
Ладно, переживу.
Клерк принял снятый с цепочки жетон, выдвинул из стены длинный стеллаж, аккуратно положил металлический кругляшок в ячейку, сделал запись в журнале и пожелал доброго пути.
Вот и все. К путешествию готов.
По возвращении выяснилось, что мама уже все узнала – в купе я буду ехать один, но стюард обещал за мной присматривать (ха, словно мне пять лет!) и в вагоне есть какие-то наши знакомые, следующие по делам, так что можно обратиться к ним.
Мама у меня, конечно, замечательная, но она такая мама!
Пожалуй, я все больше хочу удрать куда-нибудь подальше!
И тут же, услышав мою искреннюю мольбу, раздался свисток дежурного и просьба пройти в вагоны. Меня обняли сначала мама, потом близняшки, потом подал руку отец, потом попытался дать подзатыльник брат, потом… потом я наконец вырвался и заскочил в вагон.
Скрип, скрежет – состав дернулся сначала в одну сторону, потом в другую и я наконец отправился в свое путешествие. Младшая сестрица подпрыгивая махала рукой в мое окно, сначала медленно идя по перрону, а потом все быстрее, быстрее. Сдвинув стекло вниз я высунулся и попытался дотянуться до нее рукой, она с хихиканьем увернулась. Старшая тоже махала, причем обеими руками, улыбаясь и что-то неразборчивое обещая.
А мама, отец и брат стояли спокойно, и как-то даже грустно глядя на меня.
Подумав, я помахал им, а потом крикнул:
– Мам, я вернусь скоро!
И тут же понял, что глупость сказал. Кто знает, когда я вернусь? Они-то наверняка знают, что я могу в том городе на год застрять, вот и переживают. Ну, сказал и сказал.
Забравшись обратно в купе я закрыл окно – брат предупреждал насчет сажи, что полетит когда поезд перейдет с энергоприводов на паровик. Потом плюхнулся на мягкий диванчик. Откинулся, глядя в окно.