Танцующий бог

Эльтеррус Иар

– А семья? – задала девушка волнующий ее вопрос, ей этот сумрачный парень с каждым днем нравился все больше и больше, она была не прочь прямо здесь и сейчас отдаться ему, стоило Кейсаву только пожелать.

– Не знаю, – пожал он плечами. – Если, паче чаяния, найдется способная меня понимать женщина, соратница и тоже чародейка, взыскующая знаний, а не домашнего уюта, то все возможно. Но где ее искать? Учитель говорил, что очень немногие владеющие Искусством имели подруг-соратниц, такие женщины слишком большая редкость. Ведь женщинам обычно нужен дом, дети, достаток, и муж-бродяга, носящийся по развалинам в поисках чего-то неведомого, их не устраивает. Говорят, что многие ученые искатели погибли, как ученые, связавшись с женщинами.

Те превратили их зарабатывающих деньги для семьи убогих ничтожеств, уже не способных на полет мысли. Поэтому я предпочту оставаться одиноким. Не хочу становиться ничтожеством!

Сейла потрясенно уставилась на Кейсава. С такой точки зрения она на семью никогда не смотрела. И в тот же момент поняла, что если хочет быть рядом с этим человеком, то должна забыть о естественных для любой женщины попытках свить гнездо и в лучшем случае довольствоваться кибиткой, а то и циновкой у костра. Но ведь такие, целеустремленные, порой многого достигают. Или где-то гибнут. Значит, ее задачей станет, чтобы Кейсав выжил. Придется вместе с ним голодать и холодать, чтобы со временем получить все. Или ничего. Тут уж как получится. Девушке почему-то казалось, что их ждет блистательное будущее. Хотя многим, сгинувшим в безвестности, наверное, так казалось. Ну и даргал с ними! А для Сейлы главным было оставаться рядом с этим молодым чародеем, она наконец-то призналась себе, что влюбилась в него так, как ни в кого еще не влюблялась. И не упустит любимого, пусть даже подбираться к нему придется долго. Особенно после сказанного только что, он ведь может воспринять ее чувства, как попытку загнать его в ловушку, и шарахнется прочь.

Разговор как-то сам собой сошел на нет, Кейсав ощущал, что его почти настигли люди барона и слегка нервничал. Похоже, завтра предстоит стычка, барон своеволия не потерпит и сразу прикажет отправляться с ним, забыв о поисках знаний. Придется резко отказать, а это значит, применить свои наработки для того, чтобы отвадить подонка, но так, чтобы с ним ничего страшного не случилось. Если по вине одного из чародеев погибнет кто-то из владетелей, пусть даже мелких и до печенок доставших всех остальных, то за этим чародеем начнут охотиться стар и млад. Да и коллеги спасибо не скажут, им ведь тоже достанется на орехи. Значит, барона надо выставить смешным, не более того. А это что значит? Иллюзия. Но такая, чтобы ему из дома было выйти стыдно. Чтобы на него пальцами показывали и хохотали.

Некоторое время поразмыслив, Кейсав тихо рассмеялся – он придумал, что и как сделать. Барон очень «обрадуется». Может хоть после этого немного успокоится и перестанет тиранить всех, до кого дотянется? Было бы неплохо. Очень уж неприятный человек, жадный, спесивый, полностью уверенный в собственной огромной значимости и полном праве получать все, что только пожелает. Ходили даже слухи о том, что барон Хайседский однажды на деревенской свадьбе повесил жениха и прилюдно изнасиловал невесту извращенными способами, после чего отдал ее на потеху своим дружинникам, отчего бедная к утру и померла в муках. И все это из-за криво сказанного слова, что-то не то и не так, по мнению владетеля, жених ему сказал. Многие, ох многие мечтали, чтобы барон наконец нарвался, слишком много мозолей он оттоптал своей бесцеремонной наглостью и бесчеловечной жестокостью.

Утром путники встали, едва рассвело. Быстро позавтракали остатками холодной зайчатины и поспешили вернуться на тракт, уже начинающий заполняться людьми. Для реализации задумки Кейсава их должны были перехватить в людном месте, у случившегося обязательно должны иметься свидетели. Слухи после такого обязательно пойдут. Барон, конечно, может нанять убийц, чтобы отомстить, вот только где эти убийцы будут искать молодого чародея, у которого нет ни кола, ни двора? Так что пусть ищут.

Дорога, мощенная тесаным камнем, стелилась под ноги, правда, иногда пешим путникам приходилось отступать на обочину, пропуская верховые отряды какого-нибудь владетеля. Пару раз проехали лэрские гвардейцы в своих хорошо узнаваемых скошенных на бок шляпах с изогнутыми перьями птицы Рат. Они отпустили несколько сальных шуточек в сторону стайки молодых крестьянок со встречного обоза, на что те ответили веселым смехом и подмигиванием – каждая была не прочь сбегать в кусты с молодым владетелем, это даже самые строгие родители одобрили бы. Принеси потом ребеночка, если, конечно, мальчик уродится, в гвардейские казармы, чародей отцовство установит, и герцог денег столько отвалит, что до старости всей семье хватит. Только вырасти сынка, да как повзрослеет, отправь в военную школу в Тисе, городе-спутнике Лэра. Пусть дальше сам свое будущее строит. А коли девка народится, то подросшую можно будет в бордель продать, тоже прибыток хороший. Иди замуж выдать, коли богатый жених найдется. На девок с владетельской кровью охочих всегда хватало.

Но гвардейцы проехали мимо, они, похоже, куда-то спешили, и крестьянки разочарованно вздохнули. Но вскоре снова застрекотали, что те сороки. Кейсав, шедший вместе с Сейлой следом за их подводой, поморщился – разговоры велись о размерах «достоинства» деревенских парней в сравнении с гвардейцами, от пикантных подробностей уши вяли. Молодой чародей придержал спутницу и сам замедлил ход, чтобы отстать – слушать все это он ни малейшего желания не испытывал. Сейла поначалу не поняла в чем дело, потом прислушалась к трескотне крестьянок, покосилась на покрасневшего Кейсава и прыснула, уж больно забавный у него был вид – словно съел что-то очень невкусное, но старается этого не показывать.

Внезапно раздался отчаянный детский вопль и чьи-то визгливые причитания. Люди впереди зашевелились, кто-то закричал. Похоже, впереди что-то случилось. Молодой чародей вскинулся и поспешил обогнать резко остановившуюся телегу. За ней, возле повозки с толстыми колесами почти в человеческий рост, которую везли двое огромных быков, убивалась и отчаянно рыдала дородная пожилая женщина, стоя на коленях над кем-то лежащим на камнях, по которым медленно растекалась алая лужа.

– Что случилось? – спросил Кейсав у усатого ремесленника в кожаной одежде, с растерянным видом стоящего неподалеку.

– Да мальчонка задремал и с передка телеги свалился прямо под колеса, – хмуро ответил тот. – Ноги передавило бедняге, вон юшка так и хлещет. Микай попробовал было перевязать, да толку-то, рана выше колен… Щас юшкой истечет… Мамка его вон как убивается, бедная, не уследила…

– Пустите, я чародей!

С этими словами Кейсав решительно направился к обеспамятевшему мальчишке, на ходу готовя исцеляющую связку. Его руки засветились призрачным опаловым свечением. Тело пострадавшего ребенка внезапно вздернуло в воздух, и оно окуталось таким же свечением.

Кейсав выплетал одну связку за другой, так интенсивно он не чародействовал еще никогда. Вот и пригодилась наука Фаэра.

Люди вокруг замерли, никому из них еще не доводилось видеть такого явного чародейства. Кто-то забухтел, что проклятый колдун погубит бедолагу, но его быстро одернули. Большинство сошлось на том, что помятому мальцу сильно повезло, что за их телегой шел чародей, который еще и бесплатно лечить взялся. Никто и не слыхал, чтобы они бесплатно лечили, обычно такие деньги за исцеление драли, что только владетели и купцы у них лечиться могли.

Тело пострадавшего мальчишки тем временем опустилось на камни, свечение исчезло. Он тихо-мирно засопел, шмыгая носом.

– Фух! – вытер пот со лба Кейсав. – Чей малец?

– Мой, ваше чародейшество! – поклонилась дородная женщина.

– Будет спать до вечера. Как только в себя придет и попросит, напоить вдоволь. Кормить не раньше утра, мясом и печеными клубнями. Или кашей с салом. Сытно, в общем, до отвала. Дней через пять снова бегать будет. До этого времени вставать не разрешайте, не то калекой останется.