Танцы на быках
Шрифт:
– Опасностям?!
– леди Дерборгиль осенила себя знаком яркого пламени.
– О чем вы говорите, милорд? Путь долог, но дорога хороша. В юности мне приходилось путешествовать по Леппиевой дороге, и скажу, что хотя камням, которыми она вымощена, больше тысячи лет, ехать по ней было одно удовольствие.
– Камни здесь ни при чем, дорогая миледи. Зима делает путь опасным по другой причине. Холода всегда выгоняют голодранцев и сброд на большие дороги для легкой наживы. Мой караван надежно защищен, но в любом случае я не хотел бы рисковать женой. Она слишком драгоценна для меня.
Бранвен ждала, что сейчас он посмотрит на нее, но лорд Освальд продолжал говорить с графиней,
– Он не очень-то щедр на взгляды и любезные речи, - заметил Эфриэл.
– Не так ли, маленькая гусыня?
– Зато излагает свои собственные мысли, а не сыплет книжными стихами!
– прошептала в ответ Бранвен. Мать и жених ее не услышали, потому что занялись обсуждением эскорта невесты.
– Не то что некоторые, цитирующие Ктувим без запинки!
– Я понятия не имею, что такое Ктувим, - насмешка задела сида, хотя он и постарался это скрыть.
– Вообще, это мои собственные стихи, которые твои клирики записали, как божественное откровение.
Бранвен подергала себя за мочку уха, показывая, насколько она верит такому стечению обстоятельств.
– Десять девушек - вполне достаточно, - говорила между тем леди Дерборгиль.
– Я отправлю с Бранвен еще и Алейну, она большая искусница по поводу причесок...
– Десять служанок - это слишком много, мама, - воспротивилась Бранвен.
– Алейну я возьму только если она захочет поехать...
– Благодарю, графиня, но служанки вашей дочери не понадобятся вовсе, - лорд Освальд говорил мягко, но непреклонно.
– Не беспокойтесь, миледи Бранвен, ваш будущий супруг обо всем позаботился. Я привез трех прекрасных девушек - они расторопны и развлекут разговором и музыкой любую утонченную особу.
– Но хотя бы камеристку, милорд?
– заволновалась леди Дерборгиль.
– Со знакомой девушкой леди Бранвен будет куда веселее, чем с тремя незнакомыми. А когда устроитесь, отправите служанку обратно. Она привезет мне вести о дочери, расскажет, как моя крошка прижилась в чужом краю. Это очень утешит мое сердце.
– Для этого вполне достаточно письма, миледи, - вежливо улыбнулся жених.
– Если же вы сами захотите убедиться, что вашей дочери по нраву жизнь со мной, я буду рад приветить вас в Аллемаде. Настоятельно прошу вас уступить.
На сем обсуждение невестиного эскорта закончилось. Вторым неприятным сюрпризом оказалось то, что лорд Освальд настаивал, чтобы свадьба была через три дня, а отъезд в Аллемаду пришелся бы на четвертый. Леди Дерборгиль ужасалась такой поспешности, но жених остался непреклонен.
– Я забочусь о безопасности вашей дочери, к тому же, задержался дольше, чем рассчитывал. А вы же знаете, дорогая леди, что хороший хозяин никогда не оставляет свой дом надолго.
В конце концов, вдовствующая графиня согласилась, а мнения Бранвен никто не спрашивал. Впрочем, даже если бы лорд Освальд и соизволил поинтересоваться у невесты, что ей больше по нраву, она ответила бы, что ей по нраву решение будущего мужа.
Эфриэл прислушивался к разговору с интересом, а по окончании презрительно сказал:
– Он еще не накинул на тебя ярмо, а уже понукает. На твоем месте я бы не стерпел.
«В отличие от тебя, я - существо воспитанное и знающее свое место, - мысленно ответила ему Бранвен.
– Покорная жена - мужу госпожа, а строптивая - во всю силу сама роет себе могилу».
Вслух же она сказала:
– Я рада подчиниться вашей воле, милорд. Вы решили все разумно и заботясь обо мне. Благодарю вас за это.
– Еще и в ножки ему поклонись, - посоветовал Эфриэл.
Весь вечер после пира сид только и делал, что злословил лорда Освальда, высмеивая его внешность, манеры, речи и свиту. Бранвен гневалась и сначала пыталась защитить жениха, но потом махнула рукой, отвернулась к стене и уснула или сделала вид, что спит. Но если она не понимала, почему сид с таким упорством выказывает неприязнь к лорду Освальду, сам Эфриэл все понял и злился из-за этого еще больше. Глупо, но он ревновал эту смертную дурочку к ее смертному жениху. Стоило представить, как она ляжет в постель к напыщенному гусаку, все в нем переворачивалось. И - зачем себя обманывать?
– он завидовал. Завидовал, что недостойный человечишко получит без труда то, чего он тщетно добивался уже месяц. Никогда раньше девственность не прельщала его. Наоборот, он предпочитал женщин опытных и искушенных в любви. Такие не будут пищать от страха, лежать бревном или плакать по утраченной чести, когда все сделано. Подобные слезы он считал лицемерными. Хотела бы сохранить, не отдала бы так легко. А леди Бранвен... Как она оберегала себя для своего жениха. Такая верность в женщине уже сама по себе заслуживает уважения. А выпить из сосуда, который столь ревностно охраняется, и из которого никто еще не пил...
В конце концов, красноречие Эфриэла иссякло, но уснуть он не смог. Ворочался с боку на бок, ворча, что подстилка комковата, что от очага дымно, но причина была в другом. Он размышлял об этом и диву давался - чтобы он, Эфриэл из Финнеаса потерял сон из-за обыкновенной человеческой девы? Впрочем, едва ли она обыкновенная. Смогла же призвать его в этот мир? Кто знает, может ей известны не только призывающие заговоры, но и любовные, и он, Эфриэл, стал жертвой этих заговоров.
Три последующих дня прошли в чудовищной суматохе, и замок стал похож на пирог с маком - столько людей понабилось сюда. Бранвен сбилась с ног, принимая гостей, бегая к швеям на примерки платья и наблюдая за сборами в дорогу. Вечера она проводила подле жениха, поддерживая учтивые беседы и музицируя. Эфриэл ненавидел вечерние посиделки, о чем рассказывал Бранвен часто и в очень ярких, постоянно новых выражениях. Накануне свадьбы он совсем разошелся, и Бранвен, сославшись на усталость, сбежала к себе.
– По мне, так лучше бы жених уступил невесте и взял Алейну, - ворчала Матильда, последний раз укладывая Бранвен спать в ее девичьей спальне.
– Маленькая девчонка каравана не обременит. А отправить вас одну с этими южанами-горлопанами...
– Он сказал, что теперь у меня начинается новая жизнь, - вступилась Бранвен за жениха.
– И что все старое я должна оставить в Роренброке.
– Меня ты точно не оставишь, - заметил Эфриэл, который наблюдал за приготовлениями ко сну.
Бранвен уже привыкла к его присутствию и даже перестала краснеть, когда Тильда переодевала ее в ночную рубашку. К тому же сегодня девушка думала совсем о другом и была охвачена мечтами, надеждой и нетерпением. Завтра состоится ее свадьба, а потом она отправится на юг, где станет хозяйкой огромного замка. Она так радовалась этим переменам, что постоянно напевала, и не сразу заметила, какое угрюмое лицо у Эфриэла.
– Все, нянюшка, иди отдыхать, - поторопила она Матильду.
– Я еще немного посижу над вишиванием и лягу сама.
Закрыв за старушкой двери на засов, Бранвен повернулась к сиду.
– У тебя лицо, словно завтра похороны, - заявила она.
– А это - моя свадьба. Изволь не портить мне настроения.
– Как прикажете, ваша светлость, - ответил он, саркастически.
– Ты как будто недоволен...
– Я просто счастлив, - сказал он саркастически.
– Почему ты злишься?
На сей раз он посмотрел на нее почти с ненавистью: