Танцы на быках
Шрифт:
– Помоги мне снять украшения и раздеться, - попросила она.
– Ты уже записала меня в горничные?
– Нет! Речь идет о простом человеческом милосердии!
– Откуда взяться человеческому милосердию? Я что - человек?
– огрызнулся Эфриэл, но поднялся помочь.
Он расшнуровал ей платье и расстегнул тугой замочек на ожерелье за считанные мгновения. Даже не взглянув, вынул шпильки, которыми крепилась диадема, и вернулся в постель. Такие познания в хитростях женской одежды смутили Бранвен, и она впервые задумалась о том количестве самых разных женщин, которых знал сид за всю свою долгую жизнь. Размышления о них не прибавили радости, и она совсем загрустила.
Уложив драгоценности в шкатулку и повесив платье на спинку кресла, Бранвен сделала еще одну попытку примирения, понимая, что уснуть все равно не удастся. Взяв со столика доску, расчерченную квадратами, она несмело предложила:
– Сыграем в шатрандж?
Сид тяжело вздохнул и снова вылез из постели, усаживаясь в кресло напротив девушки.
– Все равно ведь спать не дашь, - проворчал он.
Бранвен быстро расставила фигуры и сделала первый ход. Шатрандж успокаивает сердце, утишает гнев и не располагает к злобе. Обдумывая ход, трудно продолжать ссору. Вот и они с Эфриэлом не успели разыграть начало партии, как уже переговаривались вполне миролюбиво.
– Может, я не прав в отношении твоего мужа, - говорил рассеянно сид, постукивая ногтями по столешнице.
– Иногда мужчина столь сильно желает женщину, что боится оконфузиться в первый раз. Такое происходит из-за сильного душевного волнения.
– И такое бывает?
– спросила заинтригованная Бранвен, забирая у противника солдата.
– Тогда это еще одно доказательство рыцарской натуры лорда Освальда.
– Ну конечно...
– Ты-то не боялся, что со мной у тебя тетива ослабнет.
– Просто ты мне никогда не нравилась.
Бранвен со стуком передвинула королеву:
– Ты необыкновенно любезен!
– А ты хотела услышать, что являешься самой прекрасной женщиной на земле?
– фыркнул Эфриэл, обдумывая следующий ход.
– Разочаруйся, девочка.
– Красота - не главное!
– возмутилась Бранвен.
– Неужели? А что же главное, по-твоему?
– Доброе сердце!
– Если бы ты была доброй, - заявил сид, передвигая коня, - то я оказался бы дома через час после того, как ты меня призвала.
– В твоем понимании, всякая шлюшка - добросердечна...
– Бранвен со злым удовольствием забрала его ладью.
– Угу.
– ...а всякая порядочная девушка - высокомерная злючка? Понимаю, почему тебе так кажется!
Он самодовольно хмыкнул:
– Дитя, я старше тебя на столько столетий, сколько ты не можешь даже вообразить своим скудным женским умом. Я знаю, что говорю.
На это Бранвен нечего было возразить. Зато она обыграла его, захватив короля в плен. Недовольный проигрышем сид потребовал повторить игру, и позорно продул за пятнадцать ходов.
Новобрачная настолько увлеклась игрой, что позабыла о несостоявшейся первой ночи. Эфриэл незаметно для девушки посматривал на ее задумчивое лицо. Похоже, сердце ее успокоилось. Он убить был готов этого хваленого лорда Освальда. В отличие от Бранвен у него не было сомнений, что вся болтовня насчет тяжелого пути и стремления узнать друг друга - пустые отговорки. Глупая девочка еще не знает, каковы бывают мужчины, и что ее любезный супруг, скорее всего, предпочтет провести ночь с одной из бойких южных женщин из своей свиты. Эфриэл еще днем обратил на них внимание и невольно загляделся. Не бабы - огонь. Такие тебя самого снасильничают и еще потребуют. Куда до них барышне Роренброк с ее миндальной нежностью. но раскрывать этой дурочке глаза на правду показалось ему слишком жестоким. Пусть тешится надеждами, успеет еще разочароваться и наплакаться. А может и плакать не станет. Смирится и будет послушна, как своей властной мамаше.
Они оторвались от доски, когда петухи заорали второй раз. Лицо Бранвен побледнело, под глазами залегли синеватые пятна. Эфриэл посмотрел, и в его взгляде промелькнуло что-то, похожее на жалость.
– Ложись-ка ты спать, принцесса, - сказал он.
– Иначе свалишься с лошади и переломаешь кости.
– Я не смогу уснуть, - воспротивилась Бранвен, пытаясь подавить зевок.
Но сид уже отодвинул доску, легко подхватил девушку на руки и забросил в самую середину огромной постели. Бранвен провалилась в перину и сразу поняла, что не желает вставать. Подложив под щеку ладонь, она наблюдала, как Эфриэл гасит светильники и свечи, оставив лишь ночную лампу, установленную в таз с водой, а потом укладывается с краю, натягивая одеяло.
– Спокойной ночи, развратник, - сказала она.
– Спокойной ночи, - ответил Эфриэл, и Бранвен почему-то огорчилась, что в ответ он не назвал ее глупой гусыней.
[1] Шаперон - капюшон-дудка, длинный шлык которого заматывался вокруг шеи или вокруг головы.
Глава IX
Прощание было коротким - слезы, объятия и пожелания доброго пути. Серое осеннее утро еще только занималось над Роренброком, а караван уже отправился в дорогу. Пятнадцать груженых лошадей, десять конных рыцарей, двадцать челядинцев, не считая оруженосцев, грума и пажей, да еще две кареты - такого великолепного выезда в Вудшире не было последние лет пятьдесят.
Бранвен открыла дверцу кареты и высунула голову, чтобы смотреть на замок до тех пор, пока он не исчезнет за лесом. После поворота дороги у Эн Фиор замок можно было увидеть еще раз, между двумя старыми дубами. На стене возле Южной башни белела фигурка, размахивавшая красным шарфом. Бранвен была уверена, что это Тигриша прощалась с ней. Глаза немилосердно защипало, и молодая герцогиня спряталась в полумраке кареты, чтобы никто не увидел ее слез.
Однако спустя милю или две хандра ее прошла, и девушка опустила ставень, с любопытством поглядывая в окно.
Рыцари ехали по обе стороны кареты, и лорд Освальд был с ними. В седле он держался с такой непринужденностью, словно и родился в нем. Жеребец грыз мундштук и рвался помчаться галопом или принимался играть, вскидывая задние копыта, но всадник сдерживал его без видимых усилий. Бранвен смотрела на мужа и думала, что у него тонкий профиль и прекрасные манеры. Он обещал праздник на две недели по приезду в Аллемаду, и был добр. Чего еще требовать благовоспитанной девице? Она перевела взгляд на Эфриэла, валявшегося на противоположном сидении. Глаза его были закрыты, и когда он не болтал вздор, общество его можно было даже посчитать приятным. На встроенной полочке лежала доска для игры в шатрандж. Сиденья, обтянутые бархатом, были мягки, как перины, а плотные занавеси на окнах защищали от последнего яркого осеннего солнца. Лес за окном был таким ярким, что это казалось колдовским наваждением - красный, золотой, пурпурный и багряный, с небольшими вкраплениями зеленого. Бранвен ловила ладошкой солнечные лучи, пробивавшиеся через кроны деревьев, и думала, что до смерти будет помнить пышную листву, запах мха в перелеске и шум волн Эн Фиор, стремительно бегущей к границе.