Танцы на цепях
Шрифт:
Медленно двигаясь в сторону подвала, пользуясь открытыми нараспашку воспоминаниями девчонки, он впервые задумался о том, что вообще собирается делать с Дэр-ла. Единение душ в теории должно было дать ему достаточно сил, чтобы восстановить физический облик.
Как насчет практики?
Он никогда не имел дел с людьми. Ну, почти никогда.
Их не было проблемой убить, их было легко использовать, но вот объединиться…
Между прочим, ты почти связал себя с человеком. Когда-то.
– Никаких воспоминаний, – пробормотал Ш’янт, – никаких воспоминаний!
Союзу иномирца и его Дэр-ла следовало быть крепким, нерушимым, для того чтобы можно было без помех качать силу из человеческого сосуда.
Ш’янту стало не по себе. Временно делить тело с забитым разумом, зажатым в темный угол, и при этом безраздельно править – это одно. Идти плечом к плечу со свободным человеком – совсем другое. Да еще и с девушкой!
– Мало мне в жизни проблем, – он закатил глаза и чуть не застонал вслух, – остается только надеяться, что она хотя бы симпатичная и умеет отличать правую руку от левой.
Об этом Артумиранс ничего не сказала. Улыбалась загадочно, головой качала. Будто нарочно мучала неизвестностью, чтобы посмотреть на реакцию потом, когда Ш’янт встретит свою звезду. Что-то было эдакое во взгляде иномирянки: какая-то насмешка, превосходство.
Она точно знала, что его ждет.
Задумавшись о своем, Ш’янт не сразу заметил, что был в коридоре не один. Ошибку он осознал, только когда врезался в препятствие. «Препятствие» спружинило, подалось назад, но тотчас откинуло его с яростным воплем. От мощного удара потемнело в глазах.
Будь Ш’янт в собственном теле, то кто-то остался бы без руки, но девочка оказалась хрупкой и слабой. Коснувшись пальцами щеки, он почувствовал, как под кожей пульсирует жар и боль, будто к ней поднесли раскаленный уголек. Во рту горчило от крови.
– Ты чего это тут крадешься?! – громыхнуло над головой. – Ты давно должна быть на кухне, маленькая дрянь!
Подняв взгляд, Ш’янт вздрогнул от отвращения.
Оно было не столько его, сколько девчушки, робко выглянувшей из своего черного угла. Удар на мгновение ослабил хватку и позволил пленнице осмотреться. Одного быстрого взгляда было достаточно, чтобы Ш’янта затопила чистейшая, густая, точно сироп, ненависть, прочно замешанная на страхе.
Перед ним возвышалась грузная женщина, почти полностью заслонявшая собой коридор. Злобные голубые глазки настолько маленькие, что рассмотреть их на совершенно круглом лице, размером с добрый арбуз, было той еще задачей. Недобро ухмыляясь, женщина переводила взгляд со свертка на девочку и обратно. Пришло четкое осознание – сейчас она ударит снова.
Не прогадал.
Женщина только успела замахнуться, как Ш’янт рванулся вперед и нырнул в первый попавшийся коридор. За спиной что-то грохнуло, послышался визг и отборные ругательства. Видимо, неадекватная последовательница от души врезала по стене.
Чтоб у тебя кости треснули!
Ш’янт недолюбливал людей, но девочку стало жаль. В конце концов, в этом была и его вина. Лучше бы внимательно по сторонам смотрел. Крохотный огонек чужого сознания маячил перед внутренним взором. Он трепыхался и мерцал от обиды и горечи, от ненависти к нему за то, что запер, да еще и подставил.
Петляя по коридорам, Ш’янт уже и забыл, что собирался на кухню. Теперь ему туда путь был заказан. Это первое место, где стали бы искать послушницу.
У меня конкретная задача. Посмотреть на записи Клаудии.
Ощущение заброшенности преследовало его и дальше, хотя теперь комнаты выглядели жилыми. Возможно, эта часть особняка была занята помощниками Клаудии.
Обоняние и слух девочки не были такими острыми, как у Ш’янта, и приходилось останавливаться и вслушиваться в каждый скрип, чтобы избежать проблем. Перед одной из дверей он замер, как вкопанный. Если все остальные двери были совершенно гладкими и лишенными украшений, то эта сильно выделялась: сплошь укрытая мелкой резьбой, настолько детальной, что начинали болеть глаза.
Коснувшись рукой круглой ручки, он повернул ее и надавил, опасаясь, что кабинет заперт, но нет, дверь легко скользнула вперед, открывая взгляду богатое нутро. Вокруг царила идеальная чистота. Ни единой пылинки, на тумбе у окна стояли свежие цветы, поблескивал влагой бок пузатой вазы.
– Так вот где ты обосновалась. Недурственно, – протянул Ш’янт, но входить не спешил.
Нужно быть полнейшим идиотом, чтобы думать, будто помещение не защищено. На стенах и с внутренней стороны дверного полотна были вычерчены охранные печати. У Клаудии был пунктик на магическую защиту – иномирец об этом хорошо помнил.
Тяжелый резной стол занимал чуть ли не половину кабинета и был завален книгами и рукописями. Прямо сверху лежал полированный прямоугольник радужного стекла, заключенный в узорчатую деревянную раму, потемневшую от времени.
Ш’янт глазам своим не верил. Стекло Литгиль!
– Это мой артефакт, хитрая ты сука, – прошипел он.
Уникальная вещица! Универсальный ключ, которым отпирают двери на Изнанку. Можно было догадаться, что Клаудия не способна просто войти в башню и принести жертву Первородной.
Стекло Литгиль, направленное на Беренганд в определенное время, могло открыть вход на ту грань мироздания, где человеку нечего было делать.
Мир за стеклом куда больше напоминал родной дом Ш’янта, чем земли людей. Там можно было столкнуться с чем угодно. Отчаянный, сумасшедший план!
Она может обучить ее, но времени мало. Клаудия собирается идти следом? Провести Звезду на самый верх? Или рассчитывает, что дух Первородной откроет своей покорной слуге все двери, когда поймет, что сможет возродиться в новом теле?