Танцы на снегу. Геном. Калеки
Шрифт:
Лион хихикнул. Сказал:
– Подумаешь, проблемы…
– Фаги потому и обеспокоились Инеем, – пояснил я. – Может быть, Иней ничего плохого и не хочет. И на их планетах жить вовсе не стало хуже. Но если вся Империя станет одинаковой, то рано или поздно она погибнет.
– Это ты Стася наслушался.
– Ага. А ты думаешь, Стась дурак? Если бы Иней не программировал людям мозги, а просто уговаривал к себе присоединиться, никто бы против не был. Все равно всех не уговорить.
Лион мотнул головой, но неуверенно. Наверное, вспоминал свои сны, в которых воевал за Иней.
– Пойдем, пора уже, – сказал я. –
– Ну их, что-то расхотелось… – Лион встал, раскинув руки, прижался к стеклянной стене, постоял чуть, глядя на несущийся снег. Потом сказал: – А мне все-таки хочется, чтобы всем было одинаково хорошо.
Глава 6
Полночи мы занимались на виртуальном симуляторе.
По правде все было или теперь фаги нам подыгрывали, но в этот раз все кончилось благополучно. Нам – оборванным, грязным и голодным – поверили. Вначале строго допросили, а потом отправили в концентрационный лагерь, где мы работали на фабрике химического синтеза. Через две недели нам удалось узнать, что власть на Инее захватили Чужие – то ли Цзыгу, то ли Брауни. Они-то как раз и затеяли порабощение человечества! С нами вышел на связь агент фагов, и мы ему все рассказали. А еще через два дня прилетели имперские корабли, высадили десант, и нас освободили. Даже удалось немного повоевать – мы забаррикадировались в цехе горячего прессования и не подпускали солдат Инея, поливая их расплавленной фторопластовой смолкой из брандспойтов.
В общем, получилось очень весело.
Потом, когда Рамон вез нас домой на своем шикарном спортивном автомобиле, он все-таки напомнил, что никакой информации о Новом Кувейте нет. Так что не надо заранее настраиваться на ужасы. Наоборот, ничего такого случиться не должно. Но… на всякий случай…
Я сонно кивал, глядя в окно. Моя четвертая планета. А второй я даже и не помню… вот ведь как получилось. Может быть, написать письмо капитану «Клязьмы»? Узнать, где я побывал?
Жалко, что мне не стать фагом. Помогать им – тоже интересно. Но это все-таки не то.
– Постарайтесь выспаться, – советовал Рамон. – Хотя бы немного. В десять утра за вами заедет Стась и доставит в космопорт.
– А кто поведет корабль? – спросил я.
– Не Стась. У него другое задание, – помолчав, ответил Рамон. – И не я. Не важно, ребята. Любой из фагов справится с этой миссией.
– Я знаю. Но все-таки лучше, когда рядом твой друг, правда?
Рамон пожал плечами:
– Узнаю теорию Стася… Понимаешь ли, Тиккирей, личные отношения – это палка о двух концах. Конечно, люди не роботы, чтобы не испытывать эмоций – приязни, дружелюбия… или наоборот. Но если бы ты знал, сколько бед человечества было связано именно с этими «личными отношениями»!
– Как же так? – спросил я. – Первый звездоплаватель, Сон Хай, наперекор судьбе вернулся на Землю, потому что тосковал по своей любимой! А пилот «Магеллана» сумел посадить аварийный корабль, потому что на нем была его семья. Ну а…
– Ты приводишь лишь положительные примеры, Тиккирей. Из учебника этики для пятого класса, верно?
– Наверное… – Я замялся. – Кажется, да.
– Разумеется, ты прав, – размеренно, будто гвозди вколачивая, заговорил Рамон. – В обыденной человеческой жизни дружба, любовь, нежность – все то, что мы вкладываем в понятие «положительных личных
– Он же не знал, как надо спасать провалившихся под лед! – вставил я, защищая Роси.
– Верно. И вы могли погибнуть оба. Об этом я и говорю, Тиккирей. В обычной жизни, безопасной и благоустроенной, чем добрее люди относятся друг к другу – тем лучше. Пусть даже человек рискует собой, бросаясь спасать тонущего ребенка, или страдает из-за неприятностей, случившихся с его другом! Это не страшно. Это на пользу обществу. Но для некоторых профессий… – Рамон не договорил. – Вот представь, Тиккирей. Ты попал в беду на Новом Кувейте. Тебе грозит смертельная опасность. Например – тебя распознали как нашего агента и решили публично казнить. В толпе стоит Стась. Он может попытаться тебя спасти. Шансов практически нет, несмотря на все способности фага. А у Стася – важнейшая информация, которую надо передать Императору. Что произойдет?
– Стась не предаст Империю, – сказал я. – Он не будет вмешиваться… он потом попереживает, и все.
Как-то мне стало не по себе от такой картинки! Будто я и впрямь стою на огромной площади в Аграбаде, на грубо сколоченном деревянном помосте, как в фильмах про старину. Стою со связанными за спиной руками, голый по пояс, а здоровенный палач с топором на изготовку кивает закрытой колпаком головой на потемневшую изрубленную колоду – ложись, подставляй шею… А в толпе – все возбужденные, привстают на цыпочки, глазеют на меня. И только один человек, Стась, не улыбается и не радуется происходящему.
– Допустим, – сказал Рамон. – Стась – опытный и хороший фаг. Он знает, что целое – важнее частного. Он не вмешается. Вернется на Авалон. И что потом с ним будет, как ты думаешь, Тиккирей? Как долго он будет страдать? Какой из него в дальнейшем работник?
Я молчал. Я и впрямь не знал, какой из Стася будет работник, если меня убьют у него на глазах, а не он сможет вмешаться. Может, ничего особенного и не случится. Да наша соседка, тетя Надя, за один вечер мне сказала больше ласковых слов, чем Стась за целый месяц!
Но Рамон мое молчание понял по-своему.
– Вот в этом и есть сложность нашей работы, Тиккирей. То, что тебе дорого, должно быть либо далеко и в безопасности, либо в твоей душе. Это давнее правило разведчиков. А мы во многом те же самые разведчики…
– Стасю попало из-за нас? – спросил я. – За то, что он нас вывез с Нового Кувейта?
Рамон хмыкнул.
– Попало?.. Да нет, отчего же. Все было сделано грамотно и вполне обоснованно.
– Тогда зачем вы мне все это говорите? На всякий случай? На будущее?
Рамон покосился на меня.
– Для того, Тиккирей, чтобы ты не ожидал невозможного. И не рассчитывал на подстраховку в виде Стася или меня.
– Я и не жду.
Кажется, Рамон немного смутился.
– Не считай нас бессердечными, Тиккирей. Но мы и впрямь не можем рисковать судьбами миллионов ради одного человека. Поэтому и предлагаем тебе отказаться от миссии.
Я пошевелил ладонью – бич высунулся из рукава, огляделся и нырнул обратно.
Рамон спросил:
– Да неужели ты не наигрался в игрушки? Бич – не больше чем игрушка, Тиккирей! Пусть даже смертоносная.