Танцы на снегу. Геном. Калеки
Шрифт:
И все равно мне было приятно. Очень приятно. Ведь этого гражданства я добился сам. Ради него я улетел с Карьера и стал расчетным модулем. Я рисковал и выиграл. Если бы не Иней – каким счастливым я был бы сейчас!
– Мистер Эдгар, глядите! – Я протянул ему карточку. На ней были моя фотография, имя, пластинка биодетектора и длинная строчка штрих-кода.
– Молодец, – суховато сказал отец Лиона. Он все-таки был раздосадован задержкой. – Надеюсь, Тиккирей, теперь ты станешь ответственнее и серьезнее. Верно?
– Верно, – ответил я. Пусть порадуется. Он же не виноват, что у него отморожены мозги.
– Жизнь – это не одни только радости и приключения, – продолжал мистер Эдгар. – И это надо понять вовремя. Сейчас дни для тебя летят быстро, а годы тянутся медленно. Но ты подрастешь и все станет наоборот… дни станут тянуться, долго и нескончаемо, от рассвета до заката – целая вечность, а ночь – вечность вдвойне… зато годы станут проноситься мимо, от дня рождения к дню рождения, от новогодья к новогодью… и все время чего-то не хватает… одной минуты, часа, дня… вечный цейтнот…
Мне стало жутко.
Мне стало очень жутко!
Сейчас отец Лиона был совсем другим. Не таким, как до вторжения Инея, и не посторонним, как персонаж сериала. Будто что-то мучило его, пыталось вырваться, но не получалось…
– Папа… – тихо сказал Лион.
Мистер Эдгар вздрогнул, на миг отвел взгляд от дороги. Сказал уже другим голосом:
– Поэтому надо быть собраннее, Тиккирей! И тебя, мой мальчик, это тоже касается!
Все. Он снова стал отмороженным.
– Папа, у тебя бывает дежа-вю? – спросил Лион. – Будто все это уже было? Будто мы уже так ехали, говорили… будто вся жизнь уже была прожита?
– Конечно, – спокойно ответил он. – Это бывает у всех. Совершенно нормально, и нечего этого бояться. Ты можешь поговорить со школьным психологом, он тебе все разъяснит.
Больше Лион ничего спрашивать не стал.
А вскоре, немного пропетляв по улицам, мы подъехали к длинному невысокому зданию, окруженному парком. Здание все было облицовано яркой разноцветной плиткой, даже высились над крышей какие-то башенки и купола. Но все равно от него веяло унынием, как от любого школьного здания.
Мистер Эдгар этого мнения, впрочем, не разделял.
– Красиво, не правда ли? – спросил он. – Как в сказке, которую я тебе когда-то читал… помнишь, Лион?
– Помню, – сказал Лион. И добавил скептически: – Только непохоже.
Его отец припарковался у входа, очень старательно поставив машину между двумя школьными автобусами. Мы выбрались, огляделись.
Нет, в чем-то отец Лиона был прав. Красивое здание. Моя школа на Карьере была обычным стандартным блоком, из которых собирают все административные здания. Даже школа на Авалоне была попроще. Еще здесь было много цветов, высаженных в круглых клумбах вокруг фонтанчиков, пешеходные дорожки посыпаны мелким гравием, но не обычным, серым, а золотистым и бежевым. Лион достал сумку со своими вещами, я шел налегке. Переодеть меня вчера переодели, но с собой ничего взять не предложили. Наверное, в мозгах у отмороженных что-то сбивается, они знают, как надо поступать правильно, но какие-то мелочи все равно забывают.
Поднявшись по широкой лестнице на третий этаж (у входа в стеклянной будочке сидел охранник, но нам ничего не сказал и не останавливал), мы оказались перед двустворчатыми дверями – старинными, неавтоматическими. Отец Лиона нервно поглядел на часы, приоткрыл дверь, заглянул внутрь, заискивающе спросил:
– Господин секретарь?
Ему что-то ответили, он подтолкнул нас к двери и вошел следом.
Это была приемная. Молодой прыщавый парень лет шестнадцати, не старше, сидел за дисплеем и что-то печатал. На нас он глянул мельком и снова уставился в экран. А я загляделся, у него была очень забавная клавиатура: голографическая, слабо мерцающая в воздухе над столом. С нашей стороны угол оказался слишком большой, и клавиатуру было почти не видно. Казалось, что парень болтает пальцами в воздухе, а вовсе не работает.
– Тиккирей… – трагически прошептал мистер Эдгар, и я пошел за ним. Парень продолжал печатать. Наверное, старшеклассник, подрабатывающий в школе. Но почему он не работает через нейрошунт? Такие голографические клавиатуры обычно ставят в общественных местах, чтобы не приходилось подключаться.
Дверь из приемной в кабинет директора тоже была внушительная, деревянная. Мистер Эдгар постучал, дождался ответа, и мы вошли.
– Госпожа директор? – все тем же подобострастным голосом спросил отец Лиона.
– Входите, входите. – Директор встала из-за стола. – Это ваш сын, верно? Как похож на папу… здравствуй, Лион!
– Здравствуйте, – как-то очень смущенно ответил Лион. Наверное, из-за отца переживает.
– А ты Тиккирей? Здравствуй, Тиккирей. Давайте знакомиться! Меня зовут Алла Нейдже.
Директор колледжа была невысокой и хрупкой женщиной средних лет. С очень симпатичным добрым лицом и улыбчивыми глазами – все время казалось, что она сейчас рассмеется. Она как-то ловко успевала разговаривать сразу со всеми нами.
– Не беспокойтесь, я уже распорядилась о комнате для ребят, в лучшем корпусе. – Это Эдгару.
– А ты сможешь выступить перед всеми и рассказать о жизни на космической станции? Никто из наших ребятишек не жил так долго в открытом пространстве. – Это Лиону.
– Я слышала, что ты уже получил настоящее гражданство Нового Кувейта. Мы стараемся назначать ребят с гражданством старшими в учебных группах, ты не против? – Это мне.
Несколько минут шла какая-то легкая суета. Появился хмурый прыщавый секретарь, он принес поднос с чаем и конфетами, а для мистера Эдгара – чашечку кофе. Эдгар тоскливо глянул на часы, но все-таки присел и выпил кофе. Нам тем временем вручили по огромному проспекту «Колледж Пелах». Там была куча объемных цветных фотографий: как здесь учатся, как живут, как занимаются спортом. Еще там рассказывалось, что основателем колледжа был великий индийский педагог Шри Бхарама, на склоне лет прилетевший на Новый Кувейт с Ганга-2. Поэтому интерьеры тут выдержаны с национальным индийским колоритом (Индия – это такая древняя страна на Земле), а четыре зоны колледжа, для детей разных возрастов, названы в честь великих индийских городов – Дели, Калькутта, Бомбей и Пекин.
Я листал проспект, было интересно, но меня тревожила одна мысль. Откуда директор знает про мое гражданство? Конверт лежал в сейфе в кемпинге, про него знали только Эдгар и Лион… и еще Анна… Ой!
Вскинув голову, я посмотрел на директора Нейдже.
– Ты хочешь что-то спросить, Тиккирей? – ласково спросила она. – Давай, не стесняйся.
– Извините, я не про колледж… у вас, случайно, нет дочери, которая работает в кемпинге? – спросил я.
– Тиккирей… – трагически простонал Эдгар. – Что ты себе…