Танцы на снегу. Геном. Калеки
Шрифт:
На кровать я садиться не рискнул, уж больно аккуратно она была заправлена, а кресла выглядели слишком уютно. Сейчас сяду, зачитаюсь и не замечу, как приедут Берманы.
Поэтому я сел у самой двери, чуть-чуть ее приоткрыл, чтобы услышать малейший шум снизу, и принялся читать о приключениях выращенного в пробирке сыщика и его верного друга. Вначале я не мог втянуться, но потом успокоился и увлекся сюжетом так, что дочитал почти до самой развязки. Все было очень запутанно, но наконец сыщик произнес свою знаменитую фразу:
«– Конечно, я всего лишь клон, но знали бы вы, на какие мерзости порой способен настоящий человек! Итак, представим себе библиотеку в полночный час, трое суток назад. Гаснет свет, и в ночной тишине слышится легкий шорох. Лишь вы, здесь присутствующие, могли взять диск из опрометчиво открытого сейфа. Не правда ли, полковник?
– На что вы намекаете? – взревел офицер, роняя сигару. – Меня, как и всех, обыскали! Где бы я спрятал этот проклятый диск?
– Именно это смущало меня, ведь имя преступника я знал с самого начала…»
В этот момент я услышал шаги внизу. Через мгновение послышался шум… открывалась парадная дверь?
Вскочив, я захлопнул книгу, так и не узнав, кто виноват в краже диска – полковник Говард, монахиня Анастасия, хакер Оуэн или кто-то из музыкантов симфонического оркестра. Прикрыл дверь и заметался по комнате, не зная, возвращать книгу на место или прихватить с собой. Решил вернуть и, уже пряча в тумбочку, все-таки раскрыл книгу на последней странице: «– Да, именно так, мой друг. И это конец триумфальной карьеры второго тромбона».
Надо же! Второй тромбонист, который был влюблен в дирижершу! А я и не подозревал!
Быстро оглядев комнату – все ли в порядке, я кинулся в ванную. Встал справа от двери, рядом с джакузи. Всё, придуманные приключения, захватывающие и веселые, кончились. Начались настоящие – страшные и омерзительные.
Александра Берман вошла в комнату минут через пять. Все это время я стоял в ванной, в темноте, и бич плотно обвивал мою правую руку. Он был готов убивать. Я – нет, а он – да. Ему было проще, он для этого и создан.
Но вот хлопнула дверь, и совсем рядом послышались шаги. Что-то грохнулось об пол. Стоять вот так и ждать было невыносимо, хотелось посмотреть, что же происходит, и я не удержался. Дверь ванной была закрыта неплотно, оставалась узенькая щелочка, и я осторожно заглянул в нее.
Девчонка стояла у окна, глядя вниз. Со спины она казалась даже младше меня. Кудрявая, светловолосая, в юбке-шотландке и блузке болотного цвета. В ушах поблескивали крохотные сережки.
Черт, как неудачно. Ну была бы она здоровенной дылдой, чего ей стоит, и выстрелить в нее оказалось бы куда проще…
Девчонка поднесла руки к груди. Я не сразу понял, что она делает – пока Александра Берман не скинула блузку, небрежно швырнув ее на пол. Блин!
Я на секунду оторвался от щели, у меня начали гореть уши. Вот ведь скотство, мало того, что в ее вещах рылся, а сейчас убью, так еще и подглядываю, как переодевается!
Когда я посмотрел снова, Александра уже сняла юбку и осталась только в трусиках и лифчике. Впрочем, лифчик ей нужен был разве что для понта…
– Как надоела эта дрянь! – вдруг громко и с чувством сказала Александра. У нее был певучий эдемский акцент, и поэтому казалось, что она не ругается, а стихи читает. Александра потянула руки за спину и стала расстегивать лифчик. Меня сразу отнесло от двери, я отступал, пока биде не ткнулось мне под коленки. Остановился и выставил правую руку вперед. Александра, похоже, собиралась идти в душ, вот и раздевалась.
Значит, как только она войдет, я выстрелю. Чтобы она даже не испугалась и не смутилась… Ну почему, почему именно мне выпало убить ее?
Шаги босыми ногами по ковру были почти не слышны, но я их все-таки почувствовал. В ту же секунду бич на моей руке напружинился, напрягся и мелко завибрировал, генерируя плазменный заряд.
Только бы не испугаться…
Вспыхнул свет, и одновременно открылась дверь.
Свет меня и остановил. Заставил потерять долю секунды, не выстрелить сразу, едва дверь открылась.
Я стоял, вытянув руку с готовым к выстрелу бичом.
А передо мной в проеме двери стоял голый мальчишка.
Мальчишка!
Как же так, неужели Берман всех обманывает и у него не дочь, а сын?
– Если я тебя прервал, то зайду попозже, – хладнокровно сказал тот, кого считали дочерью Бермана. – Но вообще-то надо закрываться.
Певучий акцент у него куда-то делся. Теперь он говорил резче, как на Авалоне, пожалуй. И голос мне показался знакомым. И даже лицо… если убрать эти дурацкие кудряшки…
Я отступил от биде, все еще держа бич нацеленным на фальшивую девчонку. Где же я ее… его видел?
– Какого дьявола ты тут делаешь, Тиккирей? – спросил мальчишка.
– Ты кто? – воскликнул я.
– Пацан в пальто! Планета Авалон, город Камелот, институт экспериментальной социологии, шестой лифт, второй с половиной этаж. Что ты здесь делаешь, салага?
Я опустил руку, и бич втянулся в рукав. Я узнал того маленького фага, что советовал нам с Лионом не лететь на Новый Кувейт.
– Как же так… – прошептал я. – А где Александра Берман?
– Под домашним арестом, вместе с папочкой. Если ты передумал стрелять, то я оденусь.
Сглотнув, я кивнул. Это значит… вместо настоящего Бермана с дочерью прилетели фаги? А я едва не выстрелил…
– Можешь не волноваться, если бич не выстрелил при моем появлении, значит, ты был не готов убивать, – сказал пацан из комнаты, будто мысли мои прочитал.
На негнущихся ногах я вышел из ванной. Маленький фаг уже заканчивал одеваться… надо же как быстро. Вместо юбки и блузки он нацепил джинсы, кроссовки и клетчатую рубашку – бесполый наряд, который носят и девчонки, и мальчишки. Видно, не нравилось ему ходить в девчоночьей одежде.