Танцы с Арлекином
Шрифт:
– Знаешь, Галя, я всё больше и больше склоняюсь к мысли, что у Комедианта есть сообщник. И убийства девушек – именно его рук дело. А то, что убиты Енот и Клешня, наводит на определённые, весьма печальные размышления…
– И какие же?
– спросила Галина.
– Не имеет ли к этим убийствам отношение Антон Неволин? Вот уж у него железный мотив мстить Клешне и Еноту – смерть матери и последующее помещение в детский дом… такое, знаешь ли, не забывается…
– Но ты забыл, что до исчезновения Неволина никто не сказал о нём ни одного худого слова… Его жалели, но никто не упомянул о склонности
– Галя, мы не знаем, что случилось с Неволиным и Прусом. Мы не знаем, где они в итоге оказались. У нас есть только одно доказательство, что Неволин жив… или, по крайней мере, был жив до недавнего времени - серьга Матвея. И ты сама прекрасно знаешь, что есть очень много способов заставить человека делать то, чего он делать не хочет. А если Неволин был психически не стабилен, но до поры до времени с этим справлялся, а потом от какого-то сильного потрясения сорвался?
– И что мне теперь делать? – спросила Шаманка.
– Нам, Галя, - отрезал Макс, - нам. Я, конечно, побуду в этих уютных стенах ещё пару дней, но не более. Время поджимает. И мне нужен ноутбук с выходом в Сеть… И ещё… Попроси сестёр, чтобы поискали в карманах куртки. Там должен быть буклет из гостиницы… пусть его принесут мне, хорошо?
– А буклет тут при чём? – удивилась Шаманка.
Макс вздохнул. Рассказать боевой подруге, что ему велела обратить внимание на буклет собственная галлюцинация, было решительно невозможно. Поэтому он просто заявил:
– Да есть у меня одна задумка. Хочу проверить. Не валяться же здесь зря.
Шаманка кивнула:
– Это правильно. Так что теперь делать-то? Съездить в Соседний Город и потрясти как грушу хозяйку кафе?
– Съезди, - согласился Макс. – Но будь предельно осторожна с этой дамочкой. И, если Малова всё-таки непричастна к моему отравлению… Боюсь, что трясти будет некого.
– Будем оптимистами, Макс.
– Будем, - вздохнул Макс. – Если дамочка жива – не вздумай у неё ничем угощаться. Так, на всякий случай.
– Да уж, - хмыкнула Шаманка. – Я у неё в кафе даже стакан воды не возьму.
– И ещё, - продолжил Макс, - озадачь Юрку. Пусть прошерстит с лупой всю биографию Цимлянского. Мне нужно знать, что в его жизни произошло примерно за год до самоубийства Людмилы.
– А его самого спросить слабо? – удивилась Шаманка.
– Думаю, что рассказом об этом событии он ни со мной, ни с тобой делиться не будет. Понимаешь?
– Понимаю, - отозвалась Шаманка. – А сам-то ты откуда взял, что нужно копать за год до смерти Людмилы?
– Хмм… - усмехнулся Макс.
– Считай, что на меня снизошло озарение.
– Знаем мы ваши озарения, темнила-мученик, - съехидничала Шаманка. – Главное – чтобы делу на пользу.
После ухода Шаманки медсестричка принесла что-то вроде завтрака – несколько ложек водянистой каши и слабенький чай.
– Вы не думайте, - смутилась она, - у нас нормально кормят. Просто вам после отравления другого ничего нельзя.
– Я понимаю, - улыбнулся Макс. – Не страшно. Всё равно аппетита нет.
– Пейте побольше, - сказала медсестричка. – Я вам воды с лимоном принесла. Сейчас дам лекарство, а попозже поставлю ещё капельницу. Вы поспите пока.
– Да, нет, тоже не хочется, - ответил Макс. – Кстати, вас моя коллега не просила буклет из моей куртки принести?
– Ой, - кивнула сестричка. – Конечно, просила. Вот он.
И девушка протянула Максу тот самый буклет из гостиницы.
Макс героически проглотил кашу, запил её чаем и откинулся на подушку. Медсестричка убрала посуду, напомнив, если что – вызывать её тревожной кнопкой и исчезла за ширмой. Макс раскрыл буклет и начал читать. И то, что он прочитал, его действительно удивило.
*См. «Слаще, чем Рай».
========== Глава 30. Последняя роль ==========
Внимание, пока не бечено!
Макс раскрыл буклет и начал читать. И то, что он прочитал, его действительно удивило.
В буклете рассказывалось о Соседнегородских шедеврах провинциального классицизма, к коим относились и городской театр, и бывшее здание дворянского собрания, и дом помещика Пичугина, в котором располагался ныне головной офис компании Александра Цимлянского, и помянутая гостиница, бывшая ранее ничем иным, как институтом благородных девиц. Объединяла все эти провинциальные шедевры фигура их создателя – архитектора Якова Якимовича Скоропова.
Макс с досадой вспомнил, что эту фамилию он впервые услышал едва ли не в свой первый приезд в Соседний Город, но только теперь, зная про вражду Гольдони и Скорпетти, обеспокоился всерьёз. Слишком уж похожи фамилии Скоропов и Скорпетти. А если это та самая ветвь Скорпетти, оказавшаяся в России?
Буклет тут же радостно подтвердил его предположения, рассказав о том, что Яков Скоропов, как и его родители, был крепостным самого богатого на то время в здешних краях человека – Ивана Готлибовича Моргауза. Сей обрусевший немец немалый вклад внёс в культуру российской провинции – основал у себя в поместье крепостной театр, посылал способных ребятишек из крепостных учиться живописи и прочим искусствам за границу, в частности – в Италию, издавал за свой счёт труды Ломоносова, Державина, Тредиаковского, а позднее - и Пушкина с Лермонтовым, и книги, отпечатанные в его собственной типографии, были великолепны с точки зрения полиграфического искусства. И вообще, вёл себя, Иван Готлибович, как меценат и филантроп. Яков Скоропов был самой большой его удачей. Талантливый юноша украсил собственноручно спроектированными зданиями Соседний Город, перестроил немало городских домов знати и помещичьих усадеб.
Далее в буклете невнятно намекалось на трагическую судьбу молодого архитектора, сравнимую в этом смысле только с судьбой его отца… а потом хитрые создатели буклета давали ссылку на сайт Соседнегородского музея и заявляли, что там можно найти все материалы.
Макс чертыхнулся сквозь зубы и стал ждать Вадима с ноутбуком. Его сердце чуяло, что информация с музейного сайта будет преинтереснейшей.
***
Шаманка, едва появившись на работе, дала задание Литвинову и тут же умчалась в Соседний Город, предварительно созвонившись с озадаченными таким вниманием тамошними коллегами.