Танцы с Арлекином
Шрифт:
Отца своего он возненавидел за то, что тот открыто нарушал святость брака, мать же любил… и одновременно презирал за её кроткий нрав и христианское всепрощение. Но более всего ненависть у него вызывала наглая простолюдинка, похитившая любовь отца у матери – экономка Дарья. А вот к Марьюшке… к Марьюшке, своей единокровной сестре, Иван питал далеко не братские чувства. Но пока отец был в силе – поделать с царящими в доме нравами Иван ничего не мог. И до поры до времени играл роль любящего сына и приличного молодого человека.
Готлиб Моргауз действительно любил Дарью и свою незаконнорожденную дочь Марьюшку и прекрасно
Но человек предполагает, а бог располагает… По возвращении из Свято-Троицкого монастыря, с очередного богомолья, Варвара Иннокентьевна неожиданно слегла в тяжёлой горячке. Не помогли ни святая вода, ни свечки от Чудотворной иконы, ни спешно вызванный из Уездного Городка немецкий доктор, констатировавший быстрое развитие у больной воспаления лёгких, вылечить которое тогдашняя медицина была просто не в силах. Через неделю больная скончалась и была похоронена, оплакиваемая мужем, сыном, соседями и многочисленной дворней.
Ванечка загоревал после смерти матери всерьёз. Она была единственным человеком, которого он по-настоящему любил, а отца, под влиянием этой внезапной смерти, возненавидел ещё сильнее. Тем более, что после полугодового траура, Готлиб Моргауз решил завести в поместье крепостной театр, подобно Шереметевым с Юсуповыми.
Сказано – сделано. Набрали по деревням красивых девок и голосистых парней приглядной внешности, наняли учителей – двух итальянцев и француза, обучили оркестрантов, выстроили прекрасное здание… Совершенно неожиданно примой нового театра стала Марьюшка, чьё пение стали называть «воистину ангельским». Девушка легко освоила итальянскую партитуру и уже в первом же спектакле обратила на себя внимание провинциальных театралов. И не только пением. Девушка была редкостно красива, умна и хорошо воспитана. С обычной крепостной актёркой воздыхатели не стали бы церемониться, но дочь свою Готлиб в обиду не давал, так что ещё два года пролетели вполне мирно и счастливо. Тем более, что Иоганн уехал в Петербург и поступил на службу по гражданской части…
Однако, счастье длилось недолго. Во время одного пира с продолжительным и немереным возлиянием Готлиба хватил удар, отнялась правая половина тела, рот перекосило, говорить он почти не мог, издавая какие-то жалкие звуки. Пролежал он так недолго, но безо всякой надежды на выздоровление. Поправить здоровье уже ничто не могло, и Готлиб Моргауз скончался через несколько месяцев «от последствий апоплексического удара».
Так в судьбе Дарьи и Марьюшки произошёл крутой поворот, который впоследствии привёл к той самой трагедии.
========== Глава 32. Дела давно минувших дней. Часть вторая ==========
Внимание, пока не бечено!
– Максим Генрихович, вы ужинать собираетесь? – оторвал Макса от экрана голос дежурной медсестры.
Макс встряхнул головой. Неужели уже вечер, а он так увлёкся историей давно прошедшего времени, что и не заметил ничего? Похоже, что так.
– Простите, увлёкся, - улыбнулся он медсестре. Это была уже другая женщина, постарше, видимо, молодая успела смениться.
– Ничего, бывает, - элегически отозвалась медсестра. – Как самочувствие, Максим Генрихович? Желудок не болит? Голова не кружится?
– Нет, - отозвался Макс, в самом деле, ощущая себя вполне нормально, - всё в порядке.
– Крепкий у вас организм, - улыбнулась женщина. – Ну что ж, поешьте тогда, потом я вам таблетки принесу и укол сделаю. И не засиживайтесь долго за компьютером - вам необходимо больше отдыхать.
– Да-да, - кивнул Макс, - спасибо.
Затем он проглотил непонятное безвкусное нечто на тарелке, запил слабеньким чаем, вытерпел все манипуляции, которые проделала дотошная медсестра, и вновь устроился с ноутом в кровати в надежде дочитать историю родителей архитектора Скоропова.
***
Когда Готлиб Моргауз скончался от «последствий апоплексического удара», Ванечка тут же прилетел из столицы - следовало достойно похоронить родителя и вступить в наследственные права.
Встретившаяся ему в коридоре родительской усадьбы Марьюшка, показалась молодому человеку настолько похорошевшей, что прежние чувства вспыхнули в нём со страшной силой. «Эта женщина будет моей!» - решил Ванечка, и никакие соображения о родственных узах не могли остановить его. Тем более что в глазах закона Марьюшка продолжала оставаться крепостной девкой, которую барин волен был казнить и миловать по собственной прихоти, ни у кого не спрашивая позволения.
Отшумели пышные похороны и богатые поминки, и все, даже самые злоязычные, соседи не могли не согласиться с тем, что безвременно усопшего родителя наследник схоронил достойно. Более того, он отписал по месту службы прошение об отставке, мотивируя это необходимостью разобраться в делах наследственных.
На самом деле особой необходимости в этом не было, Готлиб Моргауз вёл дела поместья с немецкой точностью, все доходы и расходы были расписаны до последнего грошика, все распоряжения сделаны, да и о завещании он заранее позаботился. Просто Ванечке хотелось мести… мести и исполнения своего низменного желания.
Экономка Дарья была сразу же вызвана молодым барином для разговора и не замедлила завести речь о вольных для неё и Марьюшки, которые – она точно знала - покойный Готлиб составил и приложил к завещанию. Однако вольные злобно смеющийся Ванечка порвал в клочки на её глазах, а потом заявил, что она, как женщина самого подлого происхождения и помыслов слишком долго обманывала его отца, но с ним это не пройдёт. После этого несчастную женщину по приказу мерзавца выпороли посреди двора плетьми, предварительно раздев догола, и заперли в холодную – специальную неотапливаемую комнату в подвале, в которую при покойном Готлибе запирали перепивших дворовых мужиков с тем, чтобы они протрезвлялись поскорее.
Перепуганная Марьюшка бросилась к барину - просить за мать… и тут-то он объяснил ей, на каких условиях отныне она сможет обеспечить матери сносное существование. Марьюшка ужаснулась. Её собственное рождение не было для неё тайной, и она не замедлила напомнить Ивану, что то, чего он хочет от неё - ужасный грех, ибо они единокровные брат и сестра.
Иван только зубами заскрипел и рявкнул, что у него не может быть сестры – крепостной девки, что отец его терпел их с матерью только из милости и что в глазах закона Марьюшка – его полная собственность.