Танцы с ментами
Шрифт:
Я открыла справочник ГУВД, нашла там координаты начальника «наружки» и набрала номер, а когда мне ответили, поставила телефон в режим громкоговорителя.
– Валентин Петрович, вас беспокоит старший следователь прокуратуры Швецова Мария Сергеевна. У меня в производстве дело о наезде со смертельным исходом, свидетели записали номер машины – О 56–14 ЛД, а ГАИ нам отвечает, что этот номер за вами, белые «Жигули»-«шестерка». Не проверите, где была эта машина в воскресенье на прошлой неделе? И, если можно, пришлите мне справочку, во сколько она ушла из гаража и во сколько встала назад. Если все подтвердится, ее бы надо осмотреть.
– Одну
Мой собеседник, видимо, прикрыл микрофон рукой и стал отдавать какие-то распоряжения. Через некоторое время он обратился ко мне уже более уверенным тоном:
– Да, Мария Сергеевна, у нас был такой номерочек, но он год назад утрачен.
Проведена служебная проверка, виновные наказаны. Просто мы в ГАИ сведения не направили, чтобы с нас этот номер сняли. Это наше упущение.
– Будьте добры, Валентин Петрович, пришлите нам материалы служебной проверки, я вам направлю запрос через отдел по надзору за милицией.
– Конечно, конечно. Всего доброго. Я положила трубку и посмотрела на Степушкина.
– Все понял? Я разговаривала с начальником «наружки».
– А как ты запрос организуешь?
– А это пусть Горчаков сделает для родного района: он же у нас теперь начальник милицейского отдела.
– Да ну? Надо зайти его поздравить.
– Да он, наверное, будет проставляться за назначение, вот на проводы и придешь, поздравишь.
– Слушай, но мне это не нравится! Это что ж, я против своих, что ли, буду работать?
– Что ты, Степушкин, никто тебя работать не заставляет, спи спокойно, дорогой товарищ, можешь вообще забыть о том, что была какая-то машина.
– Да? Если бы я еще мог забыть про то, что был какой-то труп! Но, если честно, мне в эти разоблачения вписываться совершенно не хочется. Я помню, что произошло, когда ты замначальника отделения Ерошкина посадила как организатора банды.
– А что было-то?
– А ты что – забыла? Тебе выговор, насколько я знаю, ты полгода премию не получала, и всем операм, кто с тобой работал, по взысканию: кому выговор, а кому очередное звание задержали. И вообще, знаешь, что про тебя говорят? Для Швецовой самое большое удовольствие – мента посадить.
– Слушай, Степушкин, а ты сам как считаешь, Ерошкин – святой человек?
– Да гнида он был, каких мало.
– Значит, правильно я его посадила?
– Так все равно же оправдали!
– Есть такое понятие в праве – форс-мажор, непреодолимая сила. Дело я расследовала качественно, только не могла предусмотреть, что люди от своих слов откажутся, не побоявшись даже уголовной ответственности за ложные показания. Ну так должен был он сидеть?
– Вообще-то должен. Но все равно про тебя говорят, что ты стерва, каких мало.
– А ты не задумывался о том, кто говорит?
– Ну, разные люди…
– А в чем моя стервозность заключается?
– Ну, не знаю, руки выкрутишь, но своего добьешься…
– А это что, плохо?
– А чего ж хорошего, если от этого люди страдают.
– Ладно, Степушкин, я тебя не заставляю со мной работать.
– А я и не буду. У меня осенью очередное звание, а с тобой в какое-нибудь дерьмо вляпаешься. Ты уж не обижайся.
– Да уж ладно, хотя по логике вещей я, как известная стерва, должна из кожи вон вылезти, но очередное звание тебе обрубить.
– Типун тебе на язык…
Степушкин ушел, и сразу же мне позвонили из канцелярии следственного управления,
Возвращаясь в родные пенаты, я у самой прокуратуры столкнулась со своим стажером, приехавшим с экспертизы документов.
Оглянувшись по сторонам и не обнаружив вражеских агентов, притаившихся в кустах, Стас возбужденно сообщил, что официальное заключение будет готово через две недели, но эксперты прямо при нем посмотрели удостоверение под микроскопом и сравнили печать с образцом. Конечно, потребуются дополнительные исследования, но на первый взгляд следов травления текста и переклеивания фотографии они не выявили, и оттиск печати в удостоверении сделан с того же клише, что и образец, полученный нами в ГРУ.
– Что это значит, Мария Сергеевна?
– Стас, знаешь, зови меня по имени и на «ты», а то мне кажется, что мне сто лет. Не подчеркивай мой возраст, ладно?
– Я с удовольствием, но мне нужно будет время, чтобы привыкнуть.
– Судя по тому, что труп Шермушенко привезли в подвал на машине с номером наружной службы, его удостоверение, скорее всего, является документом прикрытия, которые выдаются наружной службе для работы по заданиям.
Эффект был полным, но я не удержалась и подбросила Стасу еще немножко информации к размышлению.
– И еще мы забираем себе дело по закопанному трупу, на который мы выезжали в субботу.
И еще раз я убедилась, что из Стаса следователь получится, коли он так радуется лишним делам.
– Мария Сергеевна… Маша, а что такое документ прикрытия? Я так приблизительно представляю, но хотелось бы знать поточнее…
– Несколько лет назад у нас в прокуратуре работали ребята из московского комитета госбезопасности – тогда он еще так назывался. Приезжали сюда в командировку, а у нас базировались, свидетелей допрашивали. Мы с одним из них разговорились, и он сказал, что для всех он механик швейного объединения «Волна», и показал коричневую корочку, в которой имелась его фотография и было написано, что он работает на «Волне» механиком. Я спросила, а что будет, если кто-нибудь захочет это проверить. И он ответил, что тогда он назовет телефон, по которому всем исправно сообщают, что это диспетчерская объединения «Волна» и что такой-то уже много лет работает на их предприятии. Понятно?
– Вполне. Иными словами, документ прикрытия без согласования с якобы выдавшим его учреждением изготовить невозможно?
– По крайней мере, удостоверение майора ГРУ – вряд ли возможно.
Мы поднялись в прокуратуру, Стасу я отдала дело об убийстве Боценко, а сама стала читать про убийство Хохлова.
Синцов оказался прав: на Бесова в деле не было ни-че-го! После протокола осмотра трупа и ничего не значащих допросов жены и сослуживцев потерпевшего в деле имелся рапорт оперуполномоченного отдела по раскрытию убийств Горюнова о том, что, по сообщению источника, не подлежащего расшифровке, к убийству Хохлова причастен гражданин Бесов Сергей Юрьевич, проживающий в Новгороде по такому-то адресу и принадлежащий к организованной преступной группировке братьев Гавелов. На основании этого рапорта Бесов был задержан в Новгороде, доставлен в Питер и посажен, причем в качестве мотивов задержания фигурировал уже известный довод о принадлежности к ОПГ «Гавелы».