Танец меча
Шрифт:
– Положи туда чего-нибудь!
Долго не выбирая, Ирка сунула в коробку мокрую чайную ложку из стоявшей тут же чашки. Фулона поморщилась.
– Послушай, одиночка! Ты бы ее хоть вытерла! Ирка смутилась.
– Доставать?
– Давно пора, - кивнула валькирия золотого копья.
Ирка, не глядя, попыталась достать ложку. Пальцы лязгнули о дно. Пусто. Ирка встряхнула коробку. Внутри загремела катушка с нитками.
– А как теперь вытащить?
– Это сейф. Положить может любой. Достать только я. Ну или, если я погибну, другая
– А если кто-то похитит всю коробку?
– предположила Ирка.
– Давай! Уноси!
– легко согласилась Фулона.
Коробку Ирка подняла легко, подумаешь: жестянка, но выйти с ней из комнаты не смогла. Страшная тяжесть придавила коробку к полу.
– Громоздкая штука эти кони на Большом театре!
– сочувственно сказала валькирия золотого копья.
– Так они…
– Пространственно окольцованы, - кивнула Фулона и достала ложку:
– Помой, если тебе не сложно. Ненавижу грязную посуду!… Нет, не сейчас, потом! Пока взгляни на это!
Рука Фулоны вновь нырнула в коробку и выудила высокий бронзовый кувшин восточной работы. Невероятно, но кувшин казался вдвое выше коробки и раза в полтора шире. Горлышко залито сургучом.
– Стражи света ищут Буслаеву ножны. На мой взгляд, ему полезнее была бы трепка, но тут уж ничего не попишешь… Ножны так ножны!
– сказала валькирия золотого копья.
– Уверена, что не найдут. Комиссионеры и суккубы слишком изворотливы. Поэтому мы найдем их сами. С помощью этого вот…
Фулона ногтем щелкнула по кувшину.
– Здесь один из семи джиннских королей, поглотивший в битве двенадцать тысяч джиннов и впитавший их силы. Потом другие шесть королей объединились и заточили его в кувшин.
– А почему заточили?
– Он зациклился, - пояснила валькирия золотого копья.
– Но все равно это очень сильный джинн. У него уникальное чутье. Дай ему осенний лист, и он расскажет тебе путь всех его атомов за три тысячи лет.
– Хотите, чтобы мы освободили спятившего джинна?
– осторожно спросила Ирка.
Фулона укоризненно подняла палец.
– Зациклившегося!
– поправила она.
– Это разные вещи. Джиннов вечно клинит на чем-нибудь определенном. Придумывают себе правило и начинают ему следовать. Один засыпает песком колодцы, другой превращает овец в блондинок, блондинок - в ящериц, а ящериц - в овец… Тысячи, миллионы повторений одного и того же.
Фулона царапнула ногтем по горлышку. Окружавшие его древние буквы походили на узор. Собственно, за узор Ирка их и приняла.
– Мы разобрались бы и сами, но меня несколько смутила надпись: «Не нарушай мой покой! Уничтожу живого и рассыплю прахом мертвого! Найду тебе все, что ты захочешь! Но горе, если ты не пожелаешь этого взять!»
– «Уничтожу живого и рассыплю прахом мертвого?» - вопросительно повторила Ирка.
– И не сомневаюсь, что он сдержит обещание. Значит, нам нужен кто-нибудь не совсем живой и не очень мертвый… - Фулона тактично опустила глаза и увидела на ковре нитку.
«Багров?» - хотела спросить Ирка, но не решилась. Она боялась услышать: «нет!» и потерять надежду.
Фулона наматывала поднятую нитку на палец. Ее интересовало только это.
– Там на столе конверт… Возьми!
– сказала она. В конверте оказались четыре билета. Первый до Белгорода. Курский вокзал, восемь утра. Остальные три - на обратный поезд до Москвы. Один на нее, другой на Мефодия Буслаева, третий - на Матвея Багрова. Ирка смотрела на билет, и буквы уплывали. Фулона заглянула ей через плечо.
– Договориться с джинном может только некромаг, потому что сознание у джиннов… э-э… почти такое же упертое. Ну-ка, дай на билеты взглянуть! Фамилию верно написали?
Ирка поняла, что отдать билеты не может - не разжимается рука. Фулона понимающе усмехнулась.
– Так, значит, Матвей… - спросила Ирка.
– … прощен, прощен!… - отозвалась Фулона.
– Не надо меня благодарить! Он прощен светом. Я со своим поручением примазалась позже. И поверь, риск немаленький. Джинны хуже психов. Никогда не знаешь, чего от них ждать в следующий момент: цветочек подарят или вилку в глаз вгонят.
От Ирки ускользал смысл слов. Она так одеревенела в своей тоске, что, как зимний сугроб, никак не могла поверить в весну и растаять.
– А откуда вы знаете, что Багров в Белгороде?
– спросила Ирка сдавленным голосом.
– Его Буслаев нашел… Где-то в товарняке… Ну все, марш собираться!
Ирка на секунду закрыла глаза. До поезда еще больше половины ночи. Потом двенадцать часов до Белгорода. Значит, она увидит Багрова только через сутки. Невыносимо долго.
– А можно я… - начала Ирка.
– Никаких дальних телепортаций! Кувшин - а ты берешь его с собой - их не перенесет. Или хочешь иметь дело с разгневанным джинном?
По Большой Дмитровке ветер нес подпрыгивающую журнальную обложку. Телезвезда с обложки продолжала терпеливо улыбаться, хотя ее скребло лицом об асфальт.
Кривоногий полумладенец с лицом дряхлого старца махнул бамбуковой тросточкой. Зигя в точности повторил его движение, но уже булавой. Комиссионер по прозвищу Дук-Дук прекратил свое существование.
Другие комиссионеры стояли навытяжку и мелко дрожали.
– Он же сдал норму!
– робко подал голос Тухломоша.
Пуфс достал платок и вытер с лица пластилиновые брызги. Он слегка запыхался, махнув тростью.
– Не сдал. Норма увеличилась, - сказал он одышливо.
– Давно?
– встревожился Тухломон.
По носу Пуфса прокатилась многоцветная волна, стекшая с его кончика большой прозрачной каплей. Новый начальник русского отдела ловко поймал каплю сгибом пальца.
– С этой секунды! Марш работать!
– сказал он нежным голосом.