Танец меча
Шрифт:
– А свободная любовь?
– спросила романтично настроенная Зозо.
– Свобода и любовь - это как огурец с молоком. То есть берутся две неплохих по отдельности вещи, а получается из них явная ерунда… Все! Точка!
Зозо сдалась. Эдя был упрям, как ее сын. Недаром они приходились друг другу родственниками.
– Ну хорошо! Женись! Но без списка!
– уступила она.
Эдя самодовольно хрюкнул и уставился в блокнот.
– Со списком нагляднее! Итак, что мы имеем? Двенадцать кандидаток! Девять с высшим образованием, четыре хороших
– А сколько знают, что удостоены чести?
– не удержалась Зозо.
Эдя ответил великолепным пожатием плеч. Ему важно было досчитать.
– Восемь ни разу не были замужем, две хорошо готовят, одна готовит с удовольствием, четверо хорошо поют, одна любит походы, две играют на гитаре, пять могут без ошибки написать слово «импрессионизм»…
Стремительным движением Зозо выхватила у брата блокнот.
– А ты хоть кому-то нравишься?
– Отдай, женщина, писчебумажную принадлежность!
– потребовал Хаврон.
– Для чувств заведена отдельная страница! Трем я нравлюсь почти наверняка: они мне регулярно улыбаются. С четырьмя я ходил в театр, с двумя мы ели русские бублики с маком. Одна сказала: «Эдя! Я тебя обожаю!», когда в кухне я плеснул на нее кипятком. В такие минуты люди всегда открывают, что у них на сердце.
Зозо откинула со лба волосы. Она не понимала, как у нее, такой мудрой, мог образоваться такой безалаберный братец.
– Четыре нравятся мне. Пять меня терпеть не могут, но две из них скажут «да» на шестьдесят процентов, одна - на девяносто, еще одна - на двадцать пять. Первая из спортивного интереса, другая - чтобы испортить мне жизнь… Номер пять начнет бормотать, что я очень хороший, но мы разные люди. Но если поднажать и действовать через маму, то согласится. Номер восемь скажет «да» на сто процентов, но на другой день передумает. Потом снова скажет «да», посоветуется с подругами и снова передумает.
– Хаврон, ты невыносим! Переводить чувства на проценты! В женщине должна быть загадка!
– в восторге взвизгнула Зозо.
Эдя цокнул языком.
– Где ты прочитала эту чушь? В женщине не загадка должна быть, а разгадка. Загадки-то каждая загадывать умеет… Но буду откровенен! В моей арифметике есть вопрос с подвисанием. Будущие дети. Девушка мне нужна тихая, добрая, домашняя, а то родится от нее еще одно «я» - чего я с ним делать буду?
Зозо умилилась. Самокритичный Эдя ей нравился. Правда, таковым Хаврон оставался недолго.
– Но я-то еще ладно! А вот если родится еще один Мефодий… - продолжал он.
Услышав такое про Мефа, Зозо вспыхнула и нанесла брату удар ниже пояса.
– А как же Аня?
Хаврон вздрогнул и быстро ответил:
– Аня - это совсем другое.
– Другее, чем эти двенадцать клуш? Почему ее даже в списке нет?
Ответить Эдя не успел. Из коридора раздался вопль. В следующую секунду в комнату,
– Там, там! Только я форточку открыл, а оттуда… - крикнул он, задыхаясь.
Эдя и Зозо одновременно задрали головы. В комнату влетел диатезный купидон в сваливающейся офицерской фуражке. Кроме фуражки, на купидоне имелся пояс с пистолетной кобурой, завершающей его наряд. Крылышки у купидона трещали как несмазанный пропеллер. Вместо лука он держал небольшой арбалет, который был для него слишком тяжел. Заряжен арбалет был не болтом, а настоящей купидоньей стрелой с наконечником в форме сердца.
– Так это ж купидон!
– сказала Зозо.
– Хто?
– прохрипел Игорь Буслаев.
– Ну амур!
Пролетев над головой у Зозо, купидон, он же амур, плюхнулся на шкаф и свесил ноги. Потом, глядя на Игоря Буслаева, значительно расстегнул кобуру. Папа-Буслаев на всякий случай схватил с дивана подушку, собираясь защищаться от пуль.
Однако пистолет из кобуры так и не появился. Купидон достал вначале огурец, а затем розовый носочек, внутри которого лежало нечто твердое. Огурец он откусил, предварительно для стерильности поплевав на него и протерев верхом фуражки.
Потом ткнул в Эдю пальцем и строго спросил:
– Эдуард Хаврон? Эдя закивал.
– Вам посылка!
– От кого?
Купидон достал из-за пазухи почтовую карточку и энергично встряхнул ее, пробуждая дремлющие буквы:
«Дорогой Эдя!
Прими этот скромный подарок и впредь никогда не забывай поздравлять своих знакомых фей с днем рождения! В маленькой женщине может поместиться очень много обиды.
Твоя Трехдюймовочка».
– А где скромный подарок?
– жадно спросил корыстный Хаврон.
Купидон достал из носка стеклянный шар и размахнулся, притворяясь, что сейчас бросит его Эде. Тот приготовился ловить.
– Ага, щас! Конфеты гони!
– заявил диатезный младенец.
Эдя метнулся на кухню и секунд через десять принес плавленый сырок, кусок колбасы и - непонятно зачем - новый кусок хозяйственного мыла.
– Это теперь такие конфеты?
– ехидно поинтересовался купидон, заталкивая в кобуру мыло вслед за колбасой. Плавленый сырок не влезал, и его пришлось смять. Это купидона не смутило. Он был стреляный воробей.
Застегнув кобуру, купидон застрекотал крылышками, взлетел и бросил Эде шар.
– Форточку открывай! Или ждешь, что я попрусь на кухню?
– пискляво потребовал он у Игоря Буслаева.
Папа Мефа кинулся распахивать форточку. Уже почти покинув квартиру, купидон повернулся и, двумя ручками подняв тяжелый арбалет, выпалил в него в упор. Игорь Буслаев не успел даже вскрикнуть. Стрела с сердечком вместо наконечника прошила Игоря Буслаева насквозь, вильнула, попала в грудь Зозо и навеки затерялась где-то между легкими и бронхами.
– Благодарствую!… Люби жену! А ты его иногда слушайся!
– сказал диатезный младенец и улетел, волоча за собой арбалет и брякая мылом в кобуре.