Танец мельника

Грэм Уинстон

— Получается, что сохранила...

Они сидели на диване в гостиной — оба оторванные от своих дел, чтобы десять минут побыть в обществе друг друга. Огромную перекладину двигателя только что успешно подняли на утес с помощью лебедки, а завтра начнется сборка.

— Ладно, — высказался Росс, — должен признать, что атаки меня... воодушевляли. Так случалось. Мне не нравится — вернее, я ненавижу убивать, как и все прочие люди, я не люблю стрелять и вообще охоту. Не поверю ни на секунду, что Джеффри Чарльзу это нравится. Но взгляни на последнее письмо, еще раз его прочти. Есть некое

необъяснимое чувство товарищества, которое хоть на секунду, но делает тебя лучше. Кто бы мог подумать, что этот мальчик, в котором Элизабет души не чаяла (все думали, что она его избаловала); кто бы мог подумать, что он будет участвовать в отчаянных битвах, со всеми сопутствующими трудностями, о которых он практически не упоминает: голод, сырость, усталость, потери, увечья друзей... и при этом, похоже, еще и радоваться жизни! Есть что-то необычное в пиренейской армии, не как во всех прочих войнах.

В дом с визгом ворвалась Изабелла-Роуз. В ее криках не было ни капли злости, только буйство жизни. Приглушенный голос миссис Кемп сопровождал ее вверх по лестнице.

— Только послушай это дитя, — проговорил Росс. — Она станет певицей или будет продавать рыбу на рынке?

— У нее просто хорошие легкие. Да, она самая шумная из троих, хотя и родилась в спокойный период нашей жизни.

— Так вот, — продолжил Росс, — честно обещаю тебе больше не уезжать сражаться в Португалию. Или еще куда-нибудь.

— Даже в Ноттингем?

— А туда тем более! Однажды я уже принимал участие в подавлении местного бунта, как ты помнишь, а стереть кровавое пятно воспоминаний не так-то просто.

Демельза задумчиво облизала губы.

— По-моему, у меня что-то творится нехорошее с зубом. Заболел вчера вечером, когда я съела яблоко, и после этого как-то неприятно. Наверное, ему конец.

— Дай-ка взглянуть.

Она открыла рот и указала, где именно.

Он ковырялся у нее во рту, а она что-то мычала наподобие: «Ээ-ли-а-ате-аа-у-уб-оо-тау-как-оджерс».

Росс вытащил пальцы.

— Интересный язык, но я подучу его как-нибудь потом.

— Я только говорю, что если потеряю зубы, то буду выглядеть, как тетушка Мэри Роджерс.

— Ты хоть на секунду можешь замолчать?

— Да. Замолкаю сейчас же.

— Останови поток своих далеко идущих мыслей. Хотя бы пока я осматриваю.

Демельза еще раз открыла рот. Росс покопался в нем.

— Вот этот?

— Ааа.

— Ты повредила десну. Туда попал кусочек яблочной кожуры. С зубом все в порядке.

Демельза прикрыла рот и прикусила его палец.

— В любом случае, — добавил он, высвобождая палец, — если в ее возрасте будешь выглядеть, как тетушка Мэри Роджерс, это даже неплохо. Поскольку ты упомянула, я начал видеть сходство.

— Не хочешь ли вернуть свой палец обратно? — спросила Демельза.

Послышался стук в дверь, и вошла Джейн Гимлетт.

— Ох, прошу прощения, сэр... мэм. Хотела проверить, горит ли огонь.

— Не горит.

Они сидели бок о бок, пока Джейн разжигала огонь. Волосы Джейн уже совсем поседели, подумал Росс. Сколько лет они с Джоном добросовестно служат им? С тех пор как вышвырнули Пэйнтеров, значит, не меньше двадцати двух лет. Джон

тоже постарел. Раньше он был сапожником. Вероятно, они рады служить Полдаркам, пока силы и здоровье еще их не покинули. Если он предложит им уйти на покой, они расстроятся до глубины души, решив, что их служение и забота больше не требуется. А это не так. Так что их служба, верность и искренняя преданность принимаются безо всяких возражений...

— Благодарю тебя, Джейн, — произнес Росс, когда та уходила, и она удивилась тону его голоса.

Демельза тоже удивилась, но не стала спрашивать.

— Если вдруг мне снова понадобится отправиться в Лондон, ты поедешь со мной? — спросил Росс.

— Мне нельзя. Категорически нельзя. Только если я возьму с собой Клоуэнс, но я точно знаю, что пока она не хочет уезжать из Нампары. В любом случае, пока здесь обосновался Стивен, она бы только временно сбежала от проблем, а по возвращении вновь бы с ними столкнулась.

— Мы не можем распоряжаться жизнью детей, Демельза.

— Именно это мы и делаем! — с негодованием отозвалась Демельза. — Может быть, чуточку вмешательства только пойдет ей на пользу!

Он не стал перечить, зная, что сам применял двойные стандарты по отношению к ней и к детям.

— Мне кажется, Стивен и Клоуэнс видятся довольно редко.

— Но когда встречаются, нельзя не увидеть, насколько он ее волнует. Даже когда она делает вид, будто его не замечает.

— Как ты считаешь, она сожалеет, что отказала Фитцморису?

— Нет... Только немного всплакнула в первую ночь. Я ведь уже рассказывала! Я очень сочувствовала ей. Для девушки ее возраста это ужасное решение. Отвергнуть такого достойного молодого человека, что даже мне хотелось зарыдать... Не знаю, поняла ли она, от чего отказалась. Боюсь, она унаследовала от нас надежды на успешный брак по любви. Нам удавалось скрывать от нее все наши проблемы, и она видела только хорошую сторону брака, в которой немало чудес. Мы никогда не препирались, не ссорились по мелочам, а когда она выйдет замуж, ей захочется того же!

— И она думает, что так у нее будет со Стивеном? В деревне о нем ходят странные слухи.

— Знаю, вероятно, это просто слухи о человеке, которому все нипочем... По крайней мере, она умеет быть сдержанной. И она влюблена в него — пожалуй, даже сильнее, чем я думаю — чего она не испытывала с Эдвардом Фитцморисом.

Наступила звенящая тишина, поскольку каждый хотел высказаться, но пока сдерживался. Затем Росс поднялся и подошел к верхнему ящику бюро, вытащил последнее письмо от Джеффри Чарльза Полдарка, подошел и снова сел рядом.

— Пора бы ему домой, — произнесла Демельза. — Мне бы хотелось, чтобы он взял отпуск. Мог бы погостить у нас и навестить на досуге Тренвит. Дому это пойдет на пользу.

— Мы уже говорили ему об этом.

— Перечитай мне его, Росс, а то я уже забыла половину.

Он прищурился над письмом, осознавая, что только гордость останавливает его от покупки очков для чтения.

Сабугал, 3 ноября 1811 года

Дорогие дядя Росс и тетя Демельза!