Танец мертвых девушек
Шрифт:
Тот развернул фургон на сто восемьдесят градусов и поехал обратно. Клер не слышала хруста, но, надо думать, от телефонов остались лишь осколки.
Бесконечные повороты продолжались. Клер сидела, повесив голову и напряженно размышляя. Она ни с кем связаться не могла, но Ева-то может.
Например, с детективами Хессом и Лоувом, и они что-нибудь придумают.
Или Амелия пошлет своих людей, в порядке реализации ее защиты. Сейчас это было бы очень кстати.
— Эй! — обратилась Моника к Фрэнку. — Глупый ход, козел, Мой папа в считанные секунды поднимет на ноги всех копов
Байкер рядом с ней начал ее оглаживать, она увертывалась, а он лишь улыбался, демонстрируя зубы с золотыми коронками.
— Не трогай ее, — сказал Фрэнк. — Мы не звери.
Клер стало интересно, с чего это вдруг в нем проснулся Белый рыцарь, ведь в Стеклянном доме он был готов позволить своим парням что угодно делать с ней и Евой.
— Сними с нее браслет.
— Что? Нет. Нет! Вы же знаете, он не снимается!
Байкер достал из сумки на поясе маленькие ножницы и схватил Монику за руку.
«О господи! — в ужасе подумала Клер. — Он собирается отрезать ей руку...»
Но вместо этого он рассек металлический браслет, сдернул его с запястья и бросил мистеру Коллинзу. Моника злобно, вся дрожа, смотрела на байкера, а потом влепила ему пощечину. Со всей силой.
Он замахнулся, собираясь ударить ее в ответ.
— Прекрати! — приказал Коллинз, разглядывая браслет.
Снаружи на нем был символ; Клер не могла разглядеть его, но, скорее всего, печать Брендона. Интересно, кто теперь, после смерти прежнего покровителя, возьмет на себя обязанности защиты его подопечных? Может быть, Оливер...
Внутри было написано полное имя и фамилия владелицы: Моника Эллен Моррелл. Отец Шейна удовлетворенно хмыкнул.
— Хочешь и палец тоже? — спросил байкер, щелкая ножницами. — Без проблем.
— Думаю, это не лишено смысла, — заметил Фрэнк. — Уходим под землю, Кении. Шевелись!
Парень за рулем кивнул. Теперь Клер знала имя, по крайней мере, одного из них; Кении был высокий, худощавый, с длинными черными волосами и голубой банданой. На спине кожаного жилета красовалось изображение обнаженной девушки на «харлее» и аналогичная татуировка на доступном обозрению Клер предплечье. Уверенно и быстро он вел фургон по запутанным улицам Морганвилля, а потом внезапно стало темно.
Кении включил фары. Они находились в водостоке, бетонном туннеле, достаточно большом, чтобы вместить фургон, и круто уходящем вниз. Клер стало трудно дышать: она терпеть не могла замкнутых пространств и темноты. Припомнилось, как не по себе ей было в потайной кладовке Стеклянного дома. Нет, ей это не нравилось, совсем не нравилось.
— Куда вы нас везете? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал твердо.
Однако, несмотря на эти старания, она выглядела всего лишь испуганной шестнадцатилетней девушкой, которая силится быть храброй. Превосходный результат.
Фрэнк Коллинз, держась за свисающую кожаную петлю, посмотрел на нее со странным выражением в глазах — чуть ли не с уважением, как ей показалось.
— Тебя никуда. Ты должна передать сообщение. —
Клер не нравилась Моника. Фактически она ненавидела ее и считала, что в Морганвилле станет намного лучше, если Моника просто исчезнет.
Но никто не заслуживает того, о чем говорил Фрэнк Коллинз.
— Вы не сделаете этого, — сказала она. — Не сделаете.
Однако, вглядываясь в потные, ухмыляющиеся лица его молодчиков, она понимала, что oн способен сделать не только это, но и что-нибудь похуже. Отец Шейна серьезно болен, это факт.
— Сейчас мы остановимся, и Кении принесет приставную лестницу, — продолжал Фрэнк. — Вылезешь из фургона, поднимешься по лестнице, откроешь решетку и окажешься прямо перед Сити-холлом. Подойдешь к первому же копу и скажешь, что тебе нужно переговорить с мэром насчет Фрэнка Коллинза. А мэру скажешь, что его дочь у меня и что она заплатит за все — и за ту жизнь, которую сама оборвала, и за ту, которую они собираются оборвать. Поняла?
Клер натянуто кивнула. Браслет Моники холодной тяжестью лежал в руке.
— И вот что еще, — снова заговорил Фрэнк. — Ты должна довести до их сведения, что я настроен очень серьезно. Постарайся быть убедительной, потому что, если до завтрашнего рассвета я не получу сообщения от мэра, мы прибегнем к тем же ножницам и начнем присылать ему маленькие сувениры, для оживления памяти. А браслета на ней нет.
Фургон остановился, и Фрэнк отодвинул дверцу.
— Вылезай. И давай постарайся, Клер. Ты ведь хочешь спасти моего сына?
Насчет спасения Моники ни слова, заметила она. Ни единого.
Моника смотрела на нее; теперь она выглядела не лощеной, словно модель с глянцевой страницы журнала, а маленькой и уязвимой — одна в фургоне со всеми этими головорезами. Клер встала и уцепилась за свисающую кожаную петлю, потому что колени у нее внезапно ослабели.
— Это безумие, — сказала она. — Держись. Я постараюсь помочь.
— Спасибо, — тихо сказала Моника со слезами на глазах. — Передай папе... — Она сделала глубокий вдох, как будто ей не хватало воздуха. Слезы полились по щекам, на губах блуждала полубезумная улыбка. — Передай папе, что если со мной что-нибудь случится, ты лично несешь за это ответственность.
Дверь закрылась, отрезав Клер от Моники, и фургон устремился дальше во тьму. Клер порадовалась, что сразу же ухватилась за лестницу, потому что огни быстро удалялись и она оказалась в плотной, жаркой и грязной темноте.
Она продвигалась наверх, нащупывая в темноте скользкие ступеньки и ежесекундно ожидая, как кто-то — с острыми, как у змеи, зубами — прыгнет ей на спину. Наверняка здесь живут вампиры, место для них самое подходящее. Или, по крайней мере, используют эти туннели как подземные трассы. Ей всегда было интересно, куда они исчезают днем. Это не канализационные туннели, просто водостоки размером больше обычного. И поскольку в Морганвилле наводнений не бывает, вода в них, скорее всего, никогда не поднимается выше щиколотки.