Танец над бездной
Шрифт:
Нет, острова не считались темницей, из которой невозможно вырваться. Некоторые смельчаки, возмужав и не охладев к зову дороги, покидали родину и устремлялись навстречу опасностям. Они пропадали, но чаще всего ненадолго. Через год-два, с поникшей головой и опустевшими карманами, странники возвращались домой, не выдержав бешеного ритма жизни в больших городах среди безразличных чужих людей. И родина принимала их с распростертыми объятиями, ни в чем не упрекая и не кляня. Родители специально приводили детей к путешественникам послушать об ужасах и несправедливостях материка. Кого-то эти встречи останавливали, но некоторые непокорные, презрев советы и напутствия,
Чужаков на островах не было. Лишь не так давно – лет пять назад – Лазурь потревожил приезд молодой пары, прибывшей откуда-то с юга. Архипелаг встревоженно гудел целый месяц, на все лады обсуждая новых соседей. Но вскоре тема для разговоров была исчерпана, и жизнь опять потекла по своему обычному руслу, тем более что эта семья ничем не выделялась среди исконных жителей островов. Женщина была хороша собой и молода, приветлива со всеми и говорлива. Она практически ничем не отличалась от островитянок. Высокого роста, худощавая, с огромными лучезарными глазами, длинными белокурыми волосами и кожей, позолоченной лаской солнца. Муж был похож на нее внешностью, но с совершенно другим характером. Его неразговорчивость раздражала многих кумушек, жадных до сплетен. Однако ради Эльзы, а именно так звали супругу чужака, ему прощали молчаливость. Молодая женщина легко завоевала сердца соседей легким веселым нравом, бескорыстной готовностью в любой момент прийти на помощь и любовью к детям. Малышей не чурался и ее муж, проводя с ними короткие летние ночи на пороге своего дома и рассказывая волшебные сказки.
Островитяне часто пытались выведать у Эльзы историю их семьи, узнать хоть что-то о прошлом пары, но, едва речь заходила об этом, как неизменно позади супруги возникала фигура Элдрижа, и смущенные соседи поспешно ретировались. Наконец все сошлись на мнении, что, вероятнее всего, чужакам пришлось бежать от строгих родителей, выступавших против подобного брака. Ничего иного неискушенные в жизненных интригах островитяне придумать просто не могли. Единым было и их суждение о супругах: «Конечно, Элдриж себе на уме,– рассуждали они.– Но раз его выбрала такая милая девушка, как Эльза, то на это есть веские причины, которых мы можем просто не знать». На том и успокоились, приняв семейную пару в свою жизнь как нечто само собой разумеющееся.
Лазурь привыкла жить душой нараспашку, поэтому все с радостью узнали, что после стольких лет бесплодных ожиданий у Эльзы появится ребенок. Беременность протекала на удивление легко. Женщина все это время не ходила, а будто летала, заглядывая в лицо каждому встречному счастливыми, полными осознания своего превосходства и любви, глазами. Даже муж оттаял на время, с улыбкой следя за нею. Он окружил жену такой заботой и обожанием, что заставил жителей Лазури пожалеть о резкости первого суждения о нем.
Колдунья вдруг отчетливо вспомнила тот погожий вечер, когда ее впервые кольнула игла дурного предчувствия.
Океан лениво лизал песчаную отмель, ластясь к босым ногам одинокой женщины. Эльза сидела на берегу совсем одна, зябко кутаясь в большую теплую шаль, и отрешенно смотрела вдаль. Колдунью тогда поразил именно ее взгляд, а не странный для теплой погоды наряд. Солнце уже садилось, омывая свои уставшие лучи в темнеющих водах. Розовый оттенок заката рождал на щеках женщины нездоровый румянец, неровными пятнами ложась на пальцы, бережно переплетенные над заметно округлившимся животиком. Эльза сама заговорила с колдуньей, узнав о ее приближении каким-то шестым чувством.
– Как ты думаешь,– мелодично пропел ее голос.– Мой ребенок будет счастлив?
– Глупый вопрос,– ответила старая женщина, осторожно присев рядом и пытливо взглянув на тонкий гордый профиль будущей матери.– С такими родителями, да в месте, подобном Лазури, трудно оставаться несчастным.
– Не знаю.– Эльза вдруг с неожиданной мрачной силой сжала кулаки.– Мне снятся кошмары, колдунья. Каждую ночь кто-то пытается проникнуть в меня, завладеть моим ребенком, украсть его душу. Я боюсь, я очень боюсь. Ведь это мое дитя, я никому, слышишь? НИКОМУ! Не позволю причинить ему вред.
– Не волнуйся,– ведьма осторожно положила свою исковерканную старостью руку, больше схожую с птичьей лапкой, на плечо женщины.– Случись что неладное – я бы обязательно ощутила непорядок.
– А если это – нечто, что превосходит все твои представления о волшебстве, все, что ты только можешь вообразить? – порывисто обернулась к ней Эльза.– Сила, способная разрушить мир, пошевелив лишь мизинцем?
– Зачем ей тогда твой ребенок? – мягко усмехнулась колдунья и снисходительно потрепала будущую мать по плечу.– А что говорит Элдриж о твоих снах?
– Он смеется надо мной,– мгновенно погрустнела Эльза и опустила голову.– Говорит, что я наслушалась семейных легенд.
– Семейных легенд? – удивленно переспросила колдунья, решив, что ослышалась.
– Неважно,– отмахнулась женщина от ее вопроса.– Может, я и впрямь слишком впечатлительная… Но вот что, обещай мне одну вещь.
– Все, что пожелаешь.
– Обещай мне,– возбужденно зашептала Эльза, хватая колдунью за край ветхого платья.– Обещай, что если случится что-нибудь ужасное, то позаботишься о моем ребенке.
– Мы все будем опекать его,– нежно улыбнулась та, пытаясь успокоить встревоженную женщину.– И ты вместе с нами.
– Слушай дальше,– перебила ее Эльза и невидяще уставилась на горизонт, пытаясь скрыть блеснувшие на миг слезы.– Когда на острове не останется никого родного для него, да не услышь Судьба моих слов, ты поймаешь белую чайку, они в изобилии на соседнем острове, капнешь ей на грудку крови ребенка, только самую малость, и отпустишь, прикрепив на лапку записку со словами: «Приезжай. Случилась беда». Птица сама найдет верный путь.
– Я сделаю все, как ты сказала,– заверила колдунья и недоверчиво покачала головой.– Но только думаю, что ты волнуешься напрасно. Ты с Элдрижем проживешь долгую счастливую жизнь и воспитаешь еще не одного ребенка.
– Как бы мне хотелось, чтобы ты оказалась права,– ответила ей собеседница и горестно вздохнула.– Как бы мне этого хотелось.
Вот тогда-то колдунья впервые почувствовала надвигавшуюся неотвратимую опасность. С той поры каждую ночь повторялось наваждение. Оно лишь усиливалось с течением времени, становясь все более пугающим. Изменилась и Эльза. В ее глазах росла тревога, сумрачной тенью отражаясь в зрачках. Женщина осунулась, утих ее голос, ранее оживлявший гостеприимный дом. Отныне Эльза или совсем молчала, или предпочитала разговаривать шепотом. Соседи недоуменно качали головами, не в силах разгадать тайну ее преображения. Терялась в догадках и колдунья, вопрошая подвластные ей силы и не получая ответа. Будто магия объявила Лазурь запретной зоной, где больше нет места волшебству. Но это в лучшем случае. А вдруг грядет буря? И какой силы должна она быть после столь длительного затишья?