Танец Опиума

Lime.lime

— Сакура, — шепнул Нагато, с ужасом понимая, что девушка всё-таки сорвалась.

— Сакура! — пискнул Хаку, ещё ни разу не наблюдая за такой Харуно.

— Сакура… — начала было Микото, однако дурнушка снова громко ударила по столу и закричала:

— Заткнитесь! Заткнитесь! Я… не сломалась… нет…

По щекам Сакуры ручьём стекали слёзы. Казалось, вот-вот и её поглотит жуткая истерика. Зловонная её бездна высосет из девушки остатки жизненных сил, а воспоминания добьют желание жить дальше…

Нагато бросился к Харуно, заключив её в крепкие объятия. Однако

Сакура рывком высвободилась, вытирая тыльной стороной ладони слёзы с глаз. Раскрасневшаяся, запуганная до смерти всплывающими картинками прошлого, злая на саму себя, дурнушка готова была топать ногами, кричать и истерить, не понимая, что происходит вокруг.

Микото и Инаби мигом опустили оружие, вдруг осознав, что перегнули палку. Они прибыли сюда с намерением поговорить, а развели тут целый спектакль, доведя беднягу до нервного срыва. Харуно и без того многое пережила, чтобы так бесчестно с ней обходиться. Инаби даже стало несколько стыдно, и потому он не мог взглянуть в зелёные глаза.

— Сакура, сейчас у тебя есть возможность поехать со мной и сохранить жизни тысячам людей! — понизив голос на целых два тона, снова попытала счастье Микото, которой и самой-то хотелось обыкновенного спокойствия и мира. Однако пока её сыновья где-то там убивают невинных, она не сможет не вздрагивать по ночам.

— Нет, — заскулила Сакура. — Нет… Я больше не хочу видеть кровь, больше не хочу видеть смерть…

— Ещё один рывок, Сакура! Всего один рывок, и все будут счастливы! Ты разве не хочешь этого?

— Хватит! — прикрикнул Нагато, понимая, что дальше уже некуда. — Хватит, Микото! Прекрати! Довольно!

— Сакура, почему ты не хочешь этого?

— Потому что я устала, — тихо обронила Сакура, роняя горькие слёзы себе под ноги. — Я не могу уйти от них. Не могу…, но я больше не хочу видеть смерть… не хочу!

Микото болезненно сощурилась.

— Жизнь сама по себе тяжёлая штука. Тебе не спрятаться от неё…

— Забуза, уведи их! — зло плюнул Нагато, приобнимая Сакуру за плечи. Девушка уткнулась носом в сильное мужское плечо и дала волю слезам, повторяя раз за разом:

— Я больше не хочу видеть смерть…

Инаби добровольно пошёл прочь, больше не желая доводить Сакуру до ручки. Он знал всему меру и прекрасно понимал, что на данный момент он и его начальница перешли все дозволенные границы. Харуно свихнётся, если услышит что-нибудь ещё, касающееся кровавого дела Учих. Теперь-то Инаби точно знал, что если какое-то чудо, способное остановить братьев, существует, то оно точно не на этом острове.

И если мужчина молча удалился из столовой, то Микото пришлось силой вытаскивать из дома. Она что-то отчаянно кричала, пыталась донести до Сакуры что-то, безусловно, важное и весомое, однако её уже никто не слушал и уж подавно не слышал.

— Наруто! Твой брат! — крикнула она, швырнув последними козырными картами в сторону девушки. Сакура вздрогнула и поспешно взглянула на Микото. Каждая клеточка её тела окаменела. Нагато напрягся.

— Твой брат, — снова выпалила брюнетка. — Тебе придётся возвратиться на континент, потому что завтра приезжает

твой брат. Он хочет сделать тебе сюрприз. Я не думаю, что ты хочешь подвергать его опасности, ведь Наруто может многое узнать в твоё отсутствие… К тому же тебе попросту придётся остановить Итачи и Саске, если не хочешь, что бы их секреты узнал главный следователь по делам мафиозных организаций. Твой братец отпетый ловец на мафиози, не так ли?

— Наруто… — чуть тише шепнула Сакура, и зелёные глаза снова наполнились живостью.

***

— Интересно, — промурлыкал Саске, практически вжавшись в стекло, за которым располагалась уменьшенная модель пирамиды Хеопса.

Итачи изогнул одну бровь и остался стоять на месте, заведя руки за спину и гордо выпрямившись. Честно говоря, в своём чёрном костюме, с равнодушными глазами и стойкой, которую он как бы невзначай принял, он походил на нациста из далёкой Второй Мировой Войны.

— И что же интересного ты нашёл в гипсе, покрытом краской? — спросил Итачи и двинулся к следующему выставочному материалу, который показался ему более любопытным и стоящим.

— А то, что пирамида — это своего рода просто-напросто чьи-то чересчур переоценённые и возвышенные потребности, — хмыкнул Саске. — Тратить двадцать лет на постройку такой махины просто потому, что так захотел один человек — это нелепо и абсурдно.

— Ну, знаешь ли, Саске, у Хеопса пирамида потребностей настолько ошеломляющая, что сейчас яро обсуждается нами. Но тебе, видимо, повезло меньше, и твоя пирамида потребностей похожа на кучу говна.

Саске показал своему братцу средний палец, после чего развернулся на носочках и потопал в другой зал. Итачи горько усмехнулся и направился следом, совершенно не понимая, куда понесло Учиху-младшего на этот раз. Пока они нерасторопно шли по коридору музея, старший из братьев решился, наконец, начать разговор, ради которого он и привёз Саске «в местечко потише».

Учихи завернули за угол в полной тишине, затем снова свернули вправо и оказались в зале, посвящённом динозаврам. Саске с воодушевлением взглянул на подвешенный скелет давно вымершего животного. Итачи остался в стороне, не имея никакого желания любоваться костями, зная, что это всего лишь известковые скульптуры природы. Его больше привлекали светло-коричневый паркет под ногами, расписные стены и сводчатые потолки, громадные, переливающиеся разными оттенками люстры, а также брошюрки, покоящиеся на небольшом резном столике при входе в зал. Вот это заставляло его восторгаться, а экспонаты практически не привлекали.

— Саске, — негромко позвал своего братца Итачи, тяжело вздохнув. — У меня есть разговор к тебе.

— Я так и понял, — задумчиво ответил тот, и его энтузиазм к древним останкам резко поубавился. Теперь его тёмные глаза блуждали по высокой арке, ведущей в соседний зал, куда он незамедлительно и направился.

Итачи не стал возражать и пошёл следом за братом, позволяя последнему выбирать направление и зал.

— Я так понимаю, речь пойдёт снова о Сакуре? — поинтересовался Саске, убирая руки в карманы брюк.