Танец осени
Шрифт:
– Но ты же трубочист, – укоризненно произнесла Кейспер, покачиваясь на табуретке.
– Ну и что? – не сумев усидеть на месте, он хотел подлететь к ней, но что-то ему не давало, и трубочист снова принялся беспокойно навёрстывать круги у очага. – Ты вот, ведьма, а дара не имеешь, – рассуждал он вслух.
– Каспер, – пробубнила девочка, не обращая на него внимание.
– Да что уж там, у тебя и дара-то, небось, нет. Да, Сильвия рассуждала об этом с Тотом… Когда это там было… Вчера? Позавчера?
– Слушай, – кулачки вновь ударили по столу. Кейспер поднялась из-за стола, яростно направившись к витающему дымку, недовольно наблюдая за его метаниями. – не тебе судить чего у меня есть и чего нет. Да
– Не осо-обо, как вижу, – пропел собеседник, улегшись в воздухе, пытаясь оттереть сажу и копоть с рук.
– Хорошо, – уперев руки в бока она указала на него. – Что ты такого сделал, из-за чего я должна тебя слушать?
Дым тут же метнулся, сбив очертания фигурки и лица и оказался за плечом, обжигая нос запахом гари.
– А я здесь уже це-елый век! – мальчишка, закинув перепачканные ручки за голову, выплыл из-за спины. – Не представляешь какая скука сидеть в одиночестве. Но у меня было время научится человеческой мудрости и стать умнее. Ах, если бы мне было сейчас лет так… двадцать, вы бы не считали меня таким глупым.
– Все верно, – послышалось с кухни. Мама развернулась в сторону камина, разрезая морковь. – и сейчас ты бы не беседовал с нами, а занимался отчетами, сидя в офисе.
– Фу, скука! – он вновь метнулся в сторону камина, разлегшись на бревнышках, укрываясь языками пламени. – Нет, тут мне интереснее. Я слушаю вас, собираю истории, секреты…
– Подсушиваю, – дополнила мама.
Каспер отмахнулся.
– Ну и это тоже.
Кейсп подошла ближе к огню, пока ее лицо опасно не зажгло от тепла.
– Тот говорил с бабушкой?
Трубочист закивал и вскинул руки.
– Да еще как! – повернувшись в ее сторону, он подпер щеку рукой. – Иногда, мне кажется, они забывают, что я тут есть. Ага! – и мальчишка плюхнулся на полено, подняв столб искр, от которых отшатнулась девочка, но вскоре вновь полезла ближе к камину. – Да, особенно когда я прячусь в бревнах. Так интересно слушать!
– Ну? – прошептала она. – что они говорили?
– А тебе зачем знать?
– Ты что! Это же про мои способности!
– Ну и что? – и он повернулся к ней спиной.
– Эй! – девочка тряхнула теплую решетку из черных вензелей. – А ну рассказывай!
– Ничего я тебе не расскажу.
Кейсп шлепнулась на ковер, со злобой глядя на пляшущий костер, от которого уже болели глаза. Она потрогала горячее лицо, раздумывая. «Ну и что теперь делать? – слышались мысли. – Как что? Уговорить. Зачем уговаривать, если можно взять силой? Опять ты со своей силой! Нужно брать мирно. Иначе это уже какой-то разбой. А давайте просто оставим его, вдруг потом сам расскажет? Хорошая идея. Нет, нам нужно сейчас. А ты чего сидишь? Давай, предлагай идеи! Ну, пойдемте грибы в лесу поищем? С ним кашу не сваришь, я же тебе говорю, силой надо! Друзья, давайте так…» Вмиг, она вскочила, подошла к кухонному столу, надела шляпку с синими розочками и подбежала к камину.
– Ну я тогда пошла!
– И куда это ты? – приведение поднялось, недоверчиво взглянув на отходящую девочку, поправляющую остроконечную, изогнутую шляпку.
– Как куда? В лес, за хвоей, такой запах будет!
– Не надо! – прошипел призрак, вытянув ладошку из камина. Тут же осознав свою слабость, он скуксился в уголке очага. – Ты же знаешь, как я не люблю ее.
Девочка села у огня.
– Тогда рассказывай.
Каспер исподлобья взглянул на нее и наконец лег на бревна, болтая ногами.
– Ладно, но там нет ничего такого. Просто, вечером Сильвия сказала, что в ближайшую неделю у тебя раскроются способности. Она уверена! – заговорчески зашептал мальчишка. – И, может быть, она будет тебя обучать как ими пользоваться.
– А что за дар?
Он лишь пожал плечами.
– Она не знает? Ладно, но все равно спасибо, – она поднялась с колен, выскочила в кухню, одевая плащ. – Мам, я гулять!
– Мы же договаривались! – яростно выкрикнул Каспер, метнувшись из очага.
– Да я не за хвоей! – воскликнула девочка, схватив торбу и закрыв дверь.
Хранитель очага лишь недовольно проводил ее взглядом через мокрое от дождя стекло окна и встряхивая клубья золы, спрятался в камине.
Прохладный ветер трепал льняную торбу. Под темными туфельками шуршала огненно-рыжая листва. Лента сырого, но еще прогретого солнцем ветра, вилась, словно листа в диком танце, гоняясь за собственным хвостом, вздымая маленькие опавшие листья, золотые иголки хвои и золотистую пыль протопанных дорог. Верхушки еще зеленых гигантов-хвой стояли неподвижно, сливаясь с окружением пятнистой, тонкой корой, напоминающей папирусный лист. Вороны, клацая коготками, перемещались по оголенным веткам, вытягивая шеи, всматриваясь черными-глазами бусинками в нового гостя леса. Белки, словно рыжие блуждающие огоньки, сбрасывая кору и хвою веток перескакивали с дерева на дерево, теряясь в желтых пятнах и клубьях листвы. Дятел размеренно стучал по сухому дереву, отбивая ритм леса. Сорока, спрыгнув с ветки со стрекотом сбивая последние листы, перелетала вглубь рощ.
– Добрый день! – Кейсп успела только приподнять изогнутую шляпку.
Птица, приветственно квакнув, скрылась. Но девочка не остановилась, она шла дальше, ее вел лес, указывая вечными ветками елей, в сторону поляны, сияющей после прошедшего дождя.
Пройдя мимо стволов к свету, она оказалась на ней. Лес слышал, лес слушал ее. Хвоя перешептывалась и подсохшая трава поляны, орошенная росой, ждала ее. Знакомых два пня укрывались лучами, почти высохнув. Она подошла ближе и присев, поискала в торбе мешок, высыпав на маленький пенек овсянку, пахнущую теплой сухой мукой. Она знала, здесь люди лишь гости. Деревья – стражи и хозяева, птицы – вечный дозор и каждый живущий здесь, будь то белка или еж, является не соседом человека и не надоедливым грызуном, а никем иным, как жителем этого забытого пространства, сгубленного человечеством. Но однажды лес восстанет, пробьет асфальт дорог, раскинет кроны над домиками и превратит цивилизацию в руины. А пока, лишь немногие считают рощи и поля, посреди нескончаемого бора, чужим домом. «Что мы делаем, когда приходим к кому-то в гости?», – спрашивала Сильвия, укутываясь в темно-зеленый платок, в цвет хвои. Так напоминал он о ели из-за кисточек на концах, что, словно по дуновению ветра, приводились в движение, непрерывно, беззвучно шурша листвой. «Несем угощение и мед», – тогда отвечала Кейсп, ерзая на табуретке, усердно зарисовывая зеленым карандашом рощу. И по комнате слышался добродушный, тихий смех, напоминающий постукивание деревянной ложки в бочке меда. «Верно, но лесу не нужен мед или сладости, лучше, принеси ему что-нибудь полезное для растений или жильцов его дома». Да. Девочка села на большой пенек, посматривая на горстку пшена. Она никогда больше не забывала принести угощение и с тех пор лес слышал и слушал ее, позволяя познакомится с духами.
А ведь когда-то бабушка была для нее всем. Миром, книгами, она могла слушать ее часами и считала, что ее речи мудрее чем сотни фолиантов. Когда-то. В те времена, когда она не задумывалась о своих способностях, не спорила с Амбри и Тотом, не сбегала в лес, словно только он был ее настоящей семьей. Ветер бережно подул в ее сторону, скатив шляпку на траву, словно поглаживая черные коротковатые волосы.
– Да, – улыбнулась Кейсп, подобрав шляпку складывая ее на торбу. – я знаю, это не причина унывать, просто, прошлого не вернуть. И мне стыдно за себя совсем не в прошлом.