Танец с драконами. Книга 1. Грезы и пыль. (Другой перевод)
Шрифт:
Кормить их тоже затруднительно. Еду в лагерь возят каждый день, но людей там все больше, запасов все меньше, и не так просто найти возниц, согласных ехать туда: зараза слишком прилипчива, а нападения на обратном пути учащаются. Вчера, когда убили двух солдат и перевернули повозку, Дени решила отправиться в лагерь сама. Все советники — Резнак, Лысый и сир Барристан — протестовали с пеной у рта, но успеха не добились.
— Я не стану отворачиваться, — твердила она. — Королева должна видеть, как страдает ее народ.
Чего-чего, а страданий у них в избытке.
— Многие
— Человек не должен есть человека, — заявил Агго.
— Это все знают, — подтвердил Ракхаро. — Их постигнет проклятие.
— По-твоему, оно еще не постигло их? — спросил Саймон.
Дети с раздутыми животиками были слишком слабы или напуганы, чтобы просить подаяния. Изможденные люди испражнялись кровью среди песка и камней — у них недоставало сил доползти до канав, которые велела выкопать Дени. Две женщины дрались из-за голой кости, мальчик поедал крысу, сжимая другой рукой заостренную палку, чтобы никто не отнял. Черный плащ, покрывавший распростертого на земле человека, оказался несметным полчищем мух. Похожие на скелеты женщины прижимали к груди умирающих детей.
— Матерь… — лепетали те, кто еще мог. — Помоги… да благословят тебя боги…
Благословят они, как же. Астапор сгорел дотла, умирают его жители сотнями, а у нее нет для них ни пристанища, ни лекарств, ни надежды. Черствый хлеб, червивое мясо, засохший сыр, немного молока — вот и все. Да благословят ее боги.
Что это за мать, которой нечем кормить детей?
— Мертвых надо бы сжечь, — сказал Агго.
— И кто же будет это делать? — осведомился сир Барристан. — Каждую ночь их умирает не менее ста.
— Нехорошо это — трогать мертвых, — сказал Чхого.
— Это все знают, — хором отозвались Ракхаро и Агго.
— Но что-то делать все-таки нужно, — подытожила Дени. — Я поговорю с Серым Червем: Безупречные покойников не боятся.
— Безупречные — лучшие ваши воины, — возразил сир Барристан. — Нельзя подвергать их такому риску. Пусть астапорцы избавляются от своих мертвецов сами.
— Они слишком слабы для этого, — сказал Саймон.
— Им бы побольше еды… — заикнулась Дени.
— Нельзя тратить запасы на умирающих, — строго ответил Саймон. — Живым уже не хватает.
Он, в общем, прав, но тяжело в очередной раз слышать это.
— Мы уже далеко отъехали, покормим их здесь. — Дени вскинула руку, повозки остановились, всадники выстроились вокруг.
— Дождитесь очереди, — кричали они напирающим астапорцам. — Не толкайтесь, всем хлеба дадим. Потерпите!
— Сир, — не выдержала Дени, — неужели мы ничего больше не можем им уделить?
— Нам нужно кормить солдат, ваше величество. Город скорее всего ждет осада: Воронам-Буревестникам и Младшим Сыновьям не под силу обратить врага вспять. Если бы ваше величество разрешили мне набрать армию…
— Если нам предстоит битва, лучше вести ее за стенами Миэрина. Пусть-ка попробуют взять их приступом. Может быть, мы поделим запасы поровну?
— Астапорцы съедят свою часть за несколько дней, а доля города сильно убавится.
Воздух гудел от криков и мух.
— Боги наслали этот мор в назидание мне… Но я не допущу, чтобы здесь ели трупы. Скачи к воротам, Агго, и приведи сюда Серого Червя с полусотней его Безупречных.
— Кровь твоей крови повинуется, кхалиси. — Агго умчался, а сир Барристан снова завел свое:
— Не стоит здесь оставаться, ваше величество. Еду уже раздают, а больше мы ничего для этих несчастных сделать не можем. Прошу вас, поедемте.
— Ступайте, если желаете, сир. Я никого не задерживаю, — сказала Дени и спешилась. — Я не могу их вылечить, но пусть они видят, что их матери есть дело до них.
— Кхалиси, нет! — Чхого тоже спрыгнул с коня, звякнув вплетенным в волосы колокольчиком. — Не подходи! Не позволяй им прикоснуться к тебе!
Дени шла прямиком к лежащему на земле старику — он стонал, глядя в небо.
— Он весь горит, — сказала она, потрогав его лоб под грязными волосами. — Его надо выкупать, можно в морской воде — не привезешь ли, Марслин? И масло для погребального костра тоже. Кто поможет мне хоронить мертвых?
Когда Агго вернулся с бегущими за его конем Безупречными, Дени помогали все, кто с ней был. Саймон Исполосованный со своими людьми отделял живых от мертвых и складывал тела в груду, дотракийцы сопровождали ходячих к морскому берегу для мытья и стирки одежды. Агго вытаращил глаза, дивясь такому безумию, но Серый Червь опустился на колени и сказал, что готов служить.
К полудню в лагере загорелось десять костров. Жирный черный дым поднимался к равнодушному небу.
— Ваше великолепие, — сказал Серый Червь перепачканной копотью Дени, — ваши слуги просят позволения омыться в соленой воде, завершив эту работу, и очиститься по закону нашей великой богини.
Дени не знала, что у евнухов есть свое божество.
— Что это за богиня? Гискарская?
— У нее много имен, — смутился Серый Червь. — Владычица Копий, Жена-Воительница, Матерь Многих, но истинное ее имя ведомо только тем, кто сжег свое мужское естество на ее алтаре. Ваш слуга нижайше просит прощения: с посторонними о ней нельзя говорить.
— Купайтесь, я разрешаю. Спасибо за помощь.
— Мы покорные ваши слуги.
К себе в пирамиду Дени вернулась разбитая телом и духом. Миссандея читала старый свиток, Ирри и Чхику спорили из-за Ракхаро.
— Ты тощая, как мальчишка, — говорила Чхику, — а Ракхаро с мальчиками не спит, это все знают.
— Все знают, что ты корова, — огрызалась Ирри, — а с коровами Ракхаро тоже не любится.
— Ракхаро — кровь моей крови. Его жизнь принадлежит мне, а не вам, — прекратила спор Дени. Ракхаро за время своего отсутствия вырос почти на полфута, набрал мускулов, вплел четыре колокольчика в косу и возвышался над Чхого и Агго, что не укрылось от внимания обеих служанок. — Мне нужно выкупаться. — Никогда еще она не чувствовала себя такой грязной. — Сожги всю одежду, что была на мне, Чхику. Пусть Квецца даст мне взамен что-нибудь легкое — очень уж жарко.