Танец с драконами. Книга 2. Искры над пеплом
Шрифт:
Теон кивнул.
— Если я не буду держать язык за зубами, то потеряю его.
— Рамси хорошо тебя вышколил, — бросила она и ушла.
Королевский трофей
Королевское войско, покидая Темнолесье на рассвете ясного дня, выползало из бревенчатого частокола, как длинная стальная змея.
Доспехи рыцарей, помятые в прежних битвах, все еще ярко отражали восходящее солнце, а много раз латаные камзолы и знамена все еще пестрели на холодном ветру. Лазурные, оранжевые, красные, зеленые, пурпурные, синие, золотые краски весело играли среди бурых стволов,
Каждого рыцаря сопровождали оруженосцы, слуги и латники. Следом шли оружейники, повара, конюхи, копейщики, лучники, воины с топорами — ветераны сотни битв и мальчишки, еще не побывавшие в первой. В авангарде двигались горные кланы: вожди и первые бойцы на лохматых низкорослых конях, прочие — в шкурах, вареной коже и старых кольчугах — пешие. Некоторые, чтобы их не было видно в лесу, обвязывались ветками и раскрашивали лица зеленой и бурой краской.
За воинской колонной тянулись на целую милю обозные повозки, запряженные лошадьми, мулами и волами. Замыкали войско опять-таки рыцари, а дозорные, скрытно следуя по бокам, служили защитой от внезапного нападения.
Аша Грейджой, скованная по рукам и ногам, ехала в обозе, в крытой повозке на двух высоченных, оббитых железом колесах. Денно и нощно ее охраняла Медведица, храпевшая хуже всякого мужика: король Станнис принял все меры, чтобы его пленница не могла совершить побег. Он намеревался доставить дочь кракена в Винтерфелл и предъявить северным лордам как доказательство одержанной им победы.
Трубы трубили, копья сверкали, прихваченная морозцем трава искрилась. От Темнолесья до Винтерфелла сотня лиг лесом и триста миль, как ворон летит. Пятнадцать дней, по прикидкам рыцарей.
— Роберт и за десять дошел бы, — заявлял лорд Фелл. Покойный король, убивший его деда у Летнего Замка, представлялся внуку чуть ли не богом. — Роберт занял бы Винтерфелл две недели назад и показал Болтону нос с крепостной стены.
— Станнису этого лучше не говорить, — сказал Джастин Масси, — не то он заставит нас идти днем и ночью.
«Король так и не вышел из тени своего брата», — подумала Аша.
Лодыжка пронзала болью каждый раз, как она на нее опиралась — что-то сломано, не иначе, растяжение прошло бы вместе с опухолью. Кандалы натирали ей кожу и терзали ее гордость. Плен он и есть плен.
«От согнутого колена не умирают, — говорил ей отец. — Согнувший колено может подняться снова с мечом в руке, а не согнувший протянет ноги». Бейлон Грейджой доказал правдивость этих слов на себе: после подавления первого мятежа он склонил колено перед оленем и лютоволком, но поднялся, как только Роберта Баратеона и Эддарда Старка не стало.
Дочь кракена, хромая и связанная (изнасиловать ее не успели, к счастью), последовала примеру отца. «Сдаюсь, ваше величество. Поступайте со мной как хотите, но пощадите моих людей». После боя в Волчьем лесу их выжило только девять — потрепанная девятка, как выразился тяжело раненный Кромм.
Станнис подарил им жизнь, но Аша не причисляла его к разряду милосердных правителей. Он решителен и отважен, это бесспорно; говорят также, что он справедлив. На Железных островах к суровой справедливости привыкают сызмальства, однако любить такого короля трудно. Глубоко сидящие синие глаза смотрят всегда подозрительно, и за ними чувствуется холодная ярость. Жизнь Аши для него ничего
Глупец. Взятая в плен женщина северян не особенно удивит, а как заложнице ей и вовсе грош цена. Дяде Вороньему Глазу, правящему теперь островами, все равно, жива она или нет, а престарелому Эрику Айронмакеру, за которого Эурон заочно выдал ее, при всем желании нечем выкуп платить — только поди втолкуй это Станнису. Одно то, что она женщина, оскорбляет его: на зеленых землях женщины послушны, одеты в шелка — и топорики в цель не мечут. Впрочем, Станнис ее и в платье не полюбил бы; даже с благочестивой леди Сибеллой, женой Галбарта Гловера, ему как-то не по себе. Он, видно, принадлежит к тем мужчинам, для которых женщины — чужеродное племя наподобие великанов, грамкинов и Детей Леса. От Медведицы — и от той зубами скрежещет.
Есть только одна женщина, к которой король прислушивается, но он оставил ее на Стене.
— Лучше бы она была с нами, — сказал сир Джастин Масси, белокурый рыцарь, командующий обозом. — Взять нашу последнюю битву на Черноводной: там леди Мелисандра также отсутствовала, и призрак лорда Ренли загнал половину нашего войска в залив.
— Последнюю? — повторила Аша. — Разве в Темнолесье эта колдунья была? Я ее что-то не видела.
— Это едва ли можно назвать битвой, миледи, — улыбнулся сир Джастин. — Ваши люди сражались храбро, но их было намного меньше, и нагрянули мы неожиданно. С Винтерфеллом так не получится, и людей у Русе Болтона столько же, сколько у нас.
«Если не больше», — мысленно добавила Аша.
У пленных тоже есть уши, а король в Темнолесье обсуждал со своими капитанами этот поход. Сир Джастин с самого начала был против, и его поддерживали многие южные лорды и рыцари, но волки заявляли, что Винтерфелл нельзя оставлять в руках Русе Болтона, а дочь Неда — в когтях у его бастарда. На этом единодушно стояли Морган Лиддль, Брандон Норри, Вулл Большое Ведро и даже Медведица.
«До Винтерфелла сто лиг, — сказал Артос Флинт в чертоге Галбарта Гловера. — Триста миль по прямой».
«Долгий путь», — заметил рыцарь по имени Корлисс Пенни.
«Не такой уж и долгий, — возразил сир Годри, которого все называли Победителем Великанов. — От Стены мы прошли не меньше. Владыка Света озарит нам дорогу».
«А что нас ждет в самом Винтерфелле? — спрашивал Джастин Масси. — Две крепостные стены, между ними ров, внутренняя стена вышиной сто футов. Болтон в поле не выйдет, а для осады у нас недостанет провизии».
«Не забывайте, что к нам придут Арнольф Карстарк и Морс Амбер, — напомнил ему Харвуд Фелл. — У нас будет столько же северян, сколько у лорда Болтона. К северу от замка растет густой лес; мы построим осадные башни, тараны…»
«И будем гибнуть тысячами», — подумала Аша.
«Не лучше ли зазимовать тут?» — сомневался лорд Пезбери.
«Зимовать? — взревел Большое Ведро. — По-вашему, у Галбарта Гловера хватит еды и корма?»
«Брат вашего величества…» — начал сир Ричард Хорп, рябой рыцарь с бабочками «мертвая голова» на камзоле.
«Все мы знаем, как поступил бы мой брат, — прервал его Станнис. — Он подъехал бы к воротам Винтерфелла один, вышиб их своим молотом и убил левой рукой Русе, а правой его бастарда. Я не Роберт, однако мы выступим и возьмем Винтерфелл… или поляжем под его стенами».