Танец с граблями
Шрифт:
– Водки нет, можешь тогда кофе налить. И сигарету дай. А, у тебя никогда нет, у меня свои.
Из необъятного кармана она вытянула пачку и, смачно затянувшись, завела глаза в потолок.
– Ты не представляешь… Обидно, понимаешь? Из-за сущей ерунды! Главное, он уже месяц просил меня постирать ему брюки. Вот ты подумай – я, значит, и на рынке, и дома по хозяйству, а он целый день на диване валяется и штаны себе постирать не может, да? Ладно, я постирала, конечно. Потом он прицепился, как репей к ж… жабе – погладь! Ну, вообще! Я… Ты знаешь, я не выдержала! Я ему такое сказала… Короче,
Кира чуть не грохнулась с табуретки.
– Маша, ты что? Зачем мне такое сокровище, как твой Толик?
– Что-что… Я у тебя слышала за дверью мужской голос. И вчера слышала, Толик в это время мусор бегал выносить, и позавчера слышала, когда своего в магазин отправляла, сегодня, опять же… Ты, Кира, признавайся – где Толика прячешь?
Кира не знала, что делать. Может, Маше и можно уже открыть правду про Каурова, но тогда он сам должен выйти. А он молчит.
– Знаешь, Маша, это Архип у меня мужским басом орет, честное слово. Ты же знаешь, он кого хочешь передразнит.
– Архип, – вдруг вспомнила Маша. – А ты умеешь цыплят делать? Горемыкина просила…
– Да отстань ты от него!
– А что? Такие деньги предлагают. Так, значит, у тебя нет моего? – еще раз вздохнула Маша. – Да я и не надеялась. Чего ж это он от меня к тебе-то удерет? Я еще понимаю, к Ирке Петровой. Нет, Кир, я в том смысле, что ты человек душевный.
Маша, шлепая тапками, грузно унесла свою печаль к себе домой, а Кира осталась с неприятным осадком. Еще Толика ей и не хватало!
– Кауров, ты слышишь – разговаривай потише в следующий раз, – открыла дверь кладовки Кира и приуныла. Крепко обняв пса, Кауров спал, и было непонятно, кто из них храпит громче.
– Просто удивительно, как это Маша у себя в квартире слышит голос Толика и совсем не слышит, как храпят эти двое!
Следующий день, как обычно, начался с прогулки. На улице температура падала, снег превратился в кашу, и все лапы и брюхо у Босса покрылись грязью. Если принимать во внимание, что собака после окраски имела далеко не собачий цвет, нетрудно догадаться, что нечастые прохожие от пса шарахались, как от чумного.
– Не обращай внимания, – утешала Кира Босса, когда шедшая навстречу им женщина тонко взвизгнула и перескочила на другую сторону улицы. – Она ни фига не понимает в собачьей красоте.
Однако пса это тревожило. Он остановился возле Киры, вздыбил загривок. Собрал пасть в трубочку и грозно зарычал.
– Ой, ну ты как маленький. Далась тебе эта тетка, – обняла его Кира и тут заметила, что Босс смотрит совсем не в сторону убежавшей барышни: он рычал куда-то в сторону дальних кустов.
На улице было еще не настолько светло, чтобы Кира решилась отважно сунуться в темные заросли.
– Нет, Босс, мы туда не пойдем, – нацепила она поводок на собаку. Пес рвался как раз туда. – А я тебе говорю,
Но справиться с мощным псом Кире было не под силу – она пару метров прокатилась на скользких подошвах, и только зацепившись за дерево, сумела остановиться.
– Вы хорошо собачку держите? – услышала она старческий голос позади себя.
– Вы проходите, не бойтесь, он не кусается, – обернулась Кира.
Сгорбленная старушка, тащившая на спине что-то тяжелое, скорее всего, куль с картошкой, резво потрусила мимо, и Кира проводила ее глазами. Когда она снова обернулась и взглянула на кусты, от них быстрой походкой отходил мужчина в черной куртке и черной шапочке. Кира видела его только со спины, лица не разглядела. Босс тоже провожал его глазами, гортанный рык его затихал.
– Ну и что в нем есть особенное? Подумаешь, зашел мужичок в кусты по малой нужде. Он же не знал, что мы тут с тобой прогуливаемся… По-моему, ты, Босс, зря так нервничаешь…
Сама она нервничала гораздо больше. Отчего-то этот мужчина в кустах ее сильно встревожил. Может, от того, что на нем была черная куртка? А ведь Русков именно так и описывал того, кто на него напал. И ждал преступник Рускова, кажется, тоже в кустах!
Кира видела, как мужчина свернул на дорогу, поймал машину и уехал.
– Давай посмотрим, может, там от него что-нибудь осталось… – решилась Кира подойти к кустам. – Только, Босс, чур, ты первый, ты все же мужчина.
Она спустила собаку с поводка, и Босс стремительно понесся к кустам. Кира поспешила за ним. Ничего. Натоптано, конечно… Нечего было и думать о том, чтобы пронаблюдать по следам, откуда этот человек пришел – снег был невозможно раскисшим, и даже ночная прохлада не подморозила грязь. Кира уставилась на снежную кашу под кустом и в который раз пожалела о том, что она не старый, опытный сыщик: уж он-то знал бы точно, какие выводы можно сделать, глядя на эти едва различимые следы в грязном снежном месиве. Она же только тупо потаращилась на кусты, Босс потыкался мордой в снег, с тем они и отбыли восвояси.
– Что-то вы сегодня долго… – встретил их у двери Кауров.
– Зачем ты вылез? Маша и так твой голос слышала, решила, что я у себя ее мужа пригрела, – недобро откликнулась Кира.
– И что – мне теперь вообще из кладовки не вылезать? Почему ты такая сердитая?
Кира разделась, прошла в ванную, а когда вышла, на столе уже дымились оладьи. Устоять против них у Киры сил никогда не хватало, а есть и продолжать дуться было бы совсем по-хамски.
– Сегодня Босс хотел на какого-то мужика напасть, – проговорила она, запихивая в рот оладушку.
– Что это с ним? Надо намордник надевать, я же тебе говорил, – огорчился Кауров.
– Не надо. Он не просто так хотел напасть. Этот мужик что-то в кустах высиживал, вот Босс туда и рвался.
– Что высиживал?
– Одно из двух – или ждал, чтобы я подальше ушла – нужда приспичила, или, наоборот, ждал, когда я поближе подойду. Черт его знает! Кстати, этот мужичок тоже в куртке черной был и в черной шапочке. Как у Рускова. Так что не надо нам намордника. Да что ты вскочил-то? Не волнуйся, пока я с собакой, на меня никто не отважится напасть.