Танец с саблями
Шрифт:
— Как хочешь, — пожал плечами Головин. Сейчас ему предстояли заботы поважнее, и гость не обиделся. — Ляпа! Какого… ты возишься? Где этот, блин, Михалков-Кончаловский? Бондарчук, блин.
— Я здесь! — Одному из бойцов автомат не полагался. Вместо него он тащил на себе: санитарную сумку, мешок пиротехники, мегафон и главное — видеокамеру черном футляре.
Приказами МВД предписывалось всегда и в обязательном порядке документировать противоправные действия преступников и героизм сотрудников специальных подразделений. Это в гражданской жизни оператороов и режиссеров обучают годами —
— Слышь! Помоги застегнуться.
— Чей баллон с «черемухой»? Кто оставил? Шак-калы…
— Гады, пожрать не дали!
Вокруг шла нормальная суета поднятого по тревоге боевого подразделения — в меру бестолковая, с чуточку более громкими, чем обычно репликами и немного нервными смешками.
Виноградов вдруг вспомнил, что не вооружен…
— Ну чего, ребятишки? Как настроение? — сегодняшний ответственный от руководства Тушин был дураком и трусом.
Все это знали, но поделать ничего уже оказалось нельзя — к сорока с небольшим Тушин успел-таки дослужиться до подполковника и занял в штатном расписании транспортной милиции должность, с которой выпихнуть его не смогла бы ни одна министерская комиссия.
— Чего нерадостные такие?
Молчание затянулось и за неделикатный свой личный состав подать голос вынужден был сам Головин:
— Все в порядке, товарищ подполковник! Готовимся… морально.
— Это хорошо… А вы здесь — что? — он только сейчас заметил в полумраке автобуса Виноградова.
— Соответственно предписанию Главка! — парировал искушенный в аппаратных игрищах Владимир Александрович. В такой ситуации главное — напустить на себя побольше загадочной многозначительности: уточнять не решатся, а уж прогнать тем более.
Формально, Управление территориальным органам не подчинялось, но какие-то слухи о похождениях бывшего «транспортника» Виноградова неминуемо достигали и ушей подполковника. Поэтому он предпочел не связываться и сделал вид, что в курсе:
— Прошу товарищей офицеров пройти со мной. Побеседуем!
После первых же слов Тушина стало ясно, что всякие надежды на учебный характер тревоги можно оставить в прошедшем времени.
— Значит, такие дела…
Час назад на связь с диспетчерской речного порта вышел теплоход «Писатель Чернышевский». Капитан доложил, что группа пассажиров вскоре после выхода с Валаама учинила на судне пьяный дебош. Есть пострадавшие среди граждан и членов экипажа. Требовалась помощь… На середине фразы разговор прервался и на вызовы с берега больше не было никакой реакции.
Запросили номерной «Волго-Балт», следовавший встречным курсом. Его попытки установить контакт с «пассажиром» также остались без ответа — суда разошлись в опасной близости. Удалось разглядеть только выбитые стекла музыкального салона и руку, отчаянно махавшую белой тряпкой в иллюминатор. К тому же, один из матросов уверял, что отчетливо слышал выстрелы.
— Ну, впрочем, он мог и ошибиться…
— А мог и не ошибиться! — Виноградов поежился и подумал, что скажут окружающие, если он в последний момент откажется ехать. Получалось, что лучше полезть вслед за всеми в поданный к воротам автобус.
— Пираты
— Не-е! Северных озер.
— А также лесов, полей и рек! — поддержал его голос с заднего сидения.
Некоторые рассмеялись. Кто-то продолжал по поводу и без повода материться.
— Все? Водила как — готов? Тогда поехали. На набережную, к Речному вокзалу.
— Да убери ты, блин, этот ящик у меня с ноги!
Хмель от выпитого с Головиным давно и как-то незаметно улетучился, оставив после себя только запах и водочный привкус во рту. Было темно и не по сезону прохладно. Улицы опустели, но огромный город все никак не хотел засыпать…
Их уже, разумеется, ждали. Печального вида толстяк — то ли из порта, то ли из пароходства — с трудом пролез в дверь автобуса. Вслед за ним заскочил и опер из Управления:
— Всем привет! Долго же вы ехали…
— Как получилось.
Отношения между транспортными сыщиками и бойцами Головина складывались по традиции далеко не идеально — в основном, по причинам шкурным и со службой ничего общего не имеющим. Однако, выяснять эти отношения было сейчас явно не время.
— Чем порадуете? — в голосе Тушина явственно слышалась надежда на то, что неприятности рассосались сами собой.
— Да уж… ничего хорошего. — Покосившись на толстяка, взял инициативу в свои руки оперативник. — Полученная информация…
— Может быть, выйдем, товарищи офицеры? — покосившись через плече с подполковничим погоном на сидящих сзади автоматчиков подал реплику Тушин.
— А зачем? — не понял сыщик.
— Нам от бойцов скрывать нечего! — поддержал его Головин. — Говори…
Представитель руководства уже открыл было рот, приготовившись что-то ответить, но напоролся на заинтересованный взгляд майора Виноградова.
Сглотнул слюну. Откашлялся…
Тем временем, оперативник продолжил — громко, так, чтобы слышно стало всем:
— Недавно кто-то с теплохода попытался выйти на связь «ключом» — из радиорубки. То есть, азбукой Морзе. Разобрать ничего не удалось, передача шла с перерывами почти минуту, но…
— Специалисты считают, что это случайный набор знаков, — неожиданно твердо перебил толстяк.
— В каком смысле? — не удержался от реплики Тушин.
— В смысле — кто-то хулиганил!
— А где радист? Почему он не…
На подполковника посмотрели, как на идиота.
— Давай, рассказывай дальше!
— Так вот… На «Чернышевском», по документам, в данный момент должно находиться шестьдесят девять человек.
Сыщик вытащил на всеобщее обозрение книжку-»ежедневник» и стопку каких-то исписанных бланков:
— Двадцать семь членов экипажа, сорок два пассажира… Обычный рейс из Питера на остров Валаам — и обратно. Арендовано судно фирмой «Гамма-круиз». Туристы, в основном, иностранные: немцы, французы, несколько финнов и ещё там, по мелочи. Русских восемь человек, не считая, естественно, представителя фирмы. Дальше начинается кино… Все восемь — или ранее судимые, или проходят по оперучетам. А у неких Галимова и Воловченко данные вообще полная «липа», паспорта с такими номерами и сериями числятся в розыске по кражам.