Танец с удачей
Шрифт:
– Я хотел остаться с самого начала, и ты об этом знаешь. А вот тебя это решение не слишком обрадовало.
– И я бы снова ушёл, верни всё обратно. Это не наша битва. Да, мы освободили город, но что с ним будет дальше не наша забота. Если бы мы всё время пытались исправить последствия своих поступков, то только этим и занимались бы. Ты хотел отомстить и подарить людям свободу, а я тебя предупреждал - не надо вмешиваться. И вот к чему привели твои действия. А если ты узнаешь, что сюда направляется ещё одна армия? Останешься здесь? Ты же сам презираешь их, трусливых людишек, не способных отстоять собственную свободу с оружием в руках. Да что там отстоять, даже попытаться.
Гепард молчал. Сова был прав. Как и всегда. И это раздражало. Но смотреть на рабов, влачивших своё жалкое существование, он не мог. Слишком мало прошло времени с того момента, как он сам освободился из такого рабства. А оставить их на убой и вовсе выше его сил. Но если сюда действительно отправят ещё одну армию? Не сидеть же здесь вечно.
– Ладно,- вздохнул Гепард.
– Ладно, ты прав. Я это сказал. Доволен?
– Не особо. Мы оба знаем, что грош цена твоим словам. Если снова случится нечто подобное, ты вновь бросишься спасать очередных несчастных.
– А ты вновь будешь ворчать и поучать меня. Мы те, кто мы есть.
Гепард хотел было придумать новую тему для разговора, но гул в голове нарастал, вытесняя все мысли. К ногам тоже начала возвращаться чувствительность, и теперь любое движение отзывалось болью.
Сова тем временем завозился на кровати, пробуя сесть. Он дважды выматывал себя применением вил близнеца, но никогда - до такой степени. Тело, которому он привык быть хозяином, наотрез отказывалось слушаться. За лишёнными чувствительности руками и ногами приходилось постоянно следить, так как они вечно норовили сделать что-нибудь не так. Наконец удалось сесть, и он попытался стащить маску, без особого успеха. Не чувствуя пальцев и не имея возможности проследить за их действиями это оказалось куда сложнее, чем он думал.
В дверь тихонько постучали.
– Заносите, - бросил Сова, наградив едва шевелящиеся пальцы злобным взглядом. Нет, это хуже, чем выпавший из гнезда птенец. Тот хотя бы не осознаёт собственной беспомощности.
Дверь отворилась. Внутрь вошли слуги зажгли свечи на стенах и принесли горячую воду для ванн. Один едва не выпустил ведро, заметив сидящего на полу Гепарда. Осторожно обогнув наёмника, они прошли в соседнюю комнату. На обратном пути Сова подозвал одного из слуг.
– Помоги-ка мне с этим.
Сова оказался куда чище близнеца, но и на нём остались пятна крови. Слуга удалился, прихватив и другую одежду из угла.
– Аларни просит о помощи человека, - протянул Гепард, когда все вышли.
– Потому что некоторые умеют думать и понимают, где заканчивается гордость и начинается гордыня.
– В самом деле? А как гордость отреагирует на то, что в ванну тебя придётся нести на руках?
Сова попытался встать, но вместо этого рухнул обратно на кровать. Снова пришлось приложить усилия, чтобы сесть.
– Да чтоб ты провёл в этом теле ещё лет сто, - процедил он.
– Только вместе с тобой, - насмешливо отозвался Гепард.
– Не спеши проклинать, скоро вернётся чувствительность, тогда будешь вспоминать это состояния с радостью.
Вернулись слуги и наполнили вторую ванну. Следом принесли полотенца, мыло и ковшики. Сова некоторое время всерьёз размышлял о том, чтобы попросить помочь ему подняться и довести до ванной, но потом отмёл эту мысль.
Гепард, для которого подобное было не в первой, да и прошлая жизнь научила выдерживать и не такую боль, медленно поднялся, опираясь на стену, и скрылся в другой комнате. Ноги словно ступали по раскалённым углям, после каждого шага приходилось останавливаться, дожидаясь, пока стихнет боль. Но он знал по опыту, что это может длиться очень долго, если не начать двигаться, потому встал, как только проснулся, а не валялся на кровати.
Сова проводил близнеца взглядом. Ладно, сам же только что рассказывал о гордости и гордыне. Отказался просить о помощи - действуй сам.
Летар сполз с кровати и на четвереньках последовал за Гепардом. Тот, увидев вползающего в комнату близнеца, разве что не рассмеялся в голос.
– Ни слова, - предупредил Сова, добравшись до ванной и с трудом перебравшись через край.
– Как скажете, о могущественный аларни.
Сова не обратил внимания на тон, радуясь ванне. Вскоре он действительно пожалел о возвращении чувствительности. Горячая вода показалась ледяной в сравнении с пламенем, поглотившим тело. Болело буквально всё, и каждое движение отзывалось ещё большей болью. Но, по крайне мере, с возвращением чувствительности вернулся и контроль. Сова покосился на близнеца, словно и не замечавшего всего этого.
Гепард смывал кровь. Кое-как удалось отодрать нагрудник, и он поставил его рядом с ванной сушиться. В процессе обнаружились свежие раны. Сначала в горячке боя, а потом от онемения, их никто и не заметил. Близнецы затеяли спор, кто в них виноват, но поскольку никаких доказательств не было, каждый остался при своём мнении.
Горячая вода смыла часть усталости, но теперь ещё больше ощущался голод. Желудок, казалось, принялся переваривать сам себя. Сова вдруг понял, что ни о чём не может думать кроме еды. Даже гул в голове не мог заглушить мысли о куске сочного мяса.
Обычно тело само подстраивается под душу, заключённую в нём, но происходит это довольно медленно. Подобные нагрузки ускоряли процесс, но за это приходилось расплачиваться, и не только головной болью или онемением, слишком много энергии они потратили. И, хорошо это или плохо, этот голод не передавался по их связи. Каждому придётся набивать желудок самостоятельно. Точно так же, как каждый из них ощущает свою боль от последствий вил. Сова задумался о возможной причине такого распределения, но мысли неизменно возвращались к еде.
Гепард, закончивший смывать кровь, выбирался из ванны, не желая находиться в воде дольше необходимого.
– Как ты всё это терпишь, - проворчал Сова, морщась от разливающегося по конечностям огня. Он тоже поднялся и потянулся к полотенцу.
– Так же, как ты терпишь гул в голове.
– Только голова или всё тело - есть разница, знаешь ли.
Они надели одежду, купленную в Ланметире, и отправились в приёмный зал. Сова всё ещё опирался о стены, но ворчать перестал. Гепард шёл почти нормальным шагом, только изредка прихрамывал.