Танец с удачей
Шрифт:
– Я думаю, что в этих обсуждениях может родиться способ возвращения домой. Или тебе перехотелось возвращаться?
– Ты прекрасно знаешь ответ, - раздражённо бросил Гепард.
– Мы нашли дневник. Вместо пустых размышлений лучше тренируй зрение. Чем быстрее прочитаем, тем быстрее во всём разберёмся.
– Насчёт этого не беспокойся. Тренировки уже дают плоды. Вил зрения развивать довольно просто, знаю по опыту из прошлых призывов.
Гепард только неопределённо хмыкнул. Как же, просто. Ему так и не удалось воспользоваться им. Первые пару лет он каждое дежурство пытался, но потом оставил эту затею. Ничего, кроме головной боли и, как следствие раздражительности, тренировки не приносили.
Прошлые призывы...
Слова Совы пробудили воспоминания, какие Гепард, как, впрочем, и все аларни, предпочитали держать в самом дальнем уголке памяти и не доставать без крайней необходимости.
Раньше всё было иначе. Силт ло встречались повсюду, людей переполняла гордость и высокомерие. Они считали, что вправе повелевать миром. Летары стали первыми, с кем силт ло не удалось справиться. Вся их сила оказалась практически бесполезной. Но они не отступали, продолжая призывать летар, умирая сотнями, что бы дать потомкам подсказку, как справиться с новым врагом, подчинить его себе.
Гепард тряхнул головой. Нет, некоторые воспоминания лучше не ворошить. Одна мысль о них наполняла яростью, пробуждая зверя внутри. Всё в прошлом. Больше он не поддастся безумию. В этот раз у него получится держать себя в руках. Должно получиться.
Глава 12Пленник
Разбитая щека саднила, солёный привкус крови во рту стал привычным делом. Где-то рядом валялась пара выбитых зубов. Один из них не жалко, всё равно шатался, а второй мог бы послужить ещё долго.
С момента поимки прошло восемь дней. Восемь дней в сыром подвале, привязанным к стулу. Стекавшая со лба кровь успела засохнуть, намертво сковав правое веко. Второе тоже оставалось закрытым, всё равно в кромешной тьме не увидишь даже собственный нос.
Но зрение мало интересовало пленника. Ноги привязали к ножкам стула, весьма крепкого, надо отдать должное, и такого же неудобного; руки связали за спиной. Вот руки и занимали всё его внимание. Восемь дней долгий срок, чтобы успеть распутать узлы, потому их проверяли каждый день. Но он не пытался освободиться, только ощупывал верёвку, выстраивая в голове картину, как и куда она тянется. И сейчас, в день перед казнью, онемевшие пальцы начали развязывать крепкие узлы.
Будь проклят тот день, когда ему встретился этот незнакомец.
Сознание вернулось ночью. Тело ныло, ноги волочились по земле, оставляя за собой столб пыли. Колени пересчитали каждую кочку и камень, и те не преминули оставить свой след. Когда его дотащили до лагеря, штанины, не выдержав такого путешествия, разодрались, и за ним тянулся кровавый след.
Все попытки оправдаться встречали презрительным смехом. Можно подумать, за двадцать лет он не заслужил хоть немного доверия. Впрочем, чего ещё ждать от грабителей и воров? Они верят только одному человеку - себе, да и то через раз.
Пленник поднял голову, услышав шаги и следом за ними скрип двери. На фоне тусклого света легко удалось распознать надзирателя. Предыдущие его визиты принесли пять отметин - горизонтальных полос на лбу, по одной за каждого убитого товарища, если грабители вообще могут кого-то назвать товарищами. Они успели покрыться корочкой и походили на глубокие морщины, если не обращать внимания на бордовый цвет. На этот раз, разнообразия ради, надзиратель вместо ножа держал в руке миску.
– Вот и настал твой последний день, Бейз, - злорадно произнёс он, пододвигая стул и устраиваясь напротив.
– В качестве последнего блюда тебе назначено вот это дерьмо.
– Лицо у него скривилось от отвращения.
– Я бы не рискнул назвать это жратвой.
Ложка с тихим чавканьем вырвала часть содержимого миски и приблизилась ко рту пленника. Тот послушно проглотил нечто слизкое, по вкусу отдалённо напоминавшее овсяную кашу с привкусом плесени.
– Да, ты тоже так думаешь, - гадко ухмыльнулся надзиратель, заметив, как его перекосило, и зачерпнул вторую порцию.
– Сойдёт, - хрипло выдавил Бейз. Для побега нужны силы, даже если придётся получать их из помойной жижи, которую не стали бы есть и свиньи. Следующая ложка пошла легче, организм настолько проголодался, что соглашался и на такое.
– Гляди-ка, тебе никак понравилось?
– Ухмылка стала шире. Полуоткрытым левым глазом пленник разглядел три поблескивающих зуба, наверняка золотые.
– Знали бы раньше, только таким и кормили.
– Когда состоится казнь?
– Слова давались с трудом, горло пересохло, а теперь ещё и во рту всё слиплось от каши. Но нужно заглушить шуршание верёвки.
Ухмылка надзирателя исчезла, лицо стало серьёзным.
– Сегодня ночью.
– А сейчас что?
– Вечер. Вот доползёт луна до гор, и пойдёт потеха.
Бейз осмотрелся единственным открытым глазом. К темноте он давно привык, и даже такого тусклого света хватало, чтобы прекрасно различать человека напротив. Среднего роста, щуплый, оружия, кажется, нет. Это хорошо.
– Все, небось, веселятся и пьют?
– небрежно бросил пленник.
– Поминают убитых тобой!
– Кулак с зажатой ложкой впечатался в нос. Каша на ней не шевельнулась, прилипнув намертво.
Удар он едва почувствовал. За прошедшие дни лицо так распухло, что боль не ощущалась.
– И нечего нам рассказывать сказки о таинственном незнакомце, расправившимся с шестью бандитами, причём далеко не худшими!
Бейз хотел было пожать плечами, но вовремя одёрнул себя. Вдруг ещё этот заподозрит чего.
Его собственные воспоминания о стычке сводились к одному короткому моменту, когда жертва рванулась вперёд и в два удара вырубила его. О случившемся после он узнал из рассказов.
– Одному проломил череп, двое умерли от ран, а двоим перерезал глотку. И хватило же наглости убить в любимом стиле.