Танец стали в пустоте
Шрифт:
— Я видела у себя дома несколько людей с протезами. Даже у моего дедушки был такой вместо ноги. Пришлось так сделать из-за того, что у него обнаружили синдром Гранина.
Том немного поёжился. Название болезни было обще известно, хотя ей был подвержен крайне низкий процент населения. В том же Вердене, синдромом Гранина были больны всего семнадцать процентов населения.
В целом это было довольно безобидное заболевание, которое заставляло организм выделять особые, безвредные для него антитела. Единственной особенностью, которая привлекла миллионы врачей для изучения этого синдрома и попыток его лечения было то, что эти антитела делали человека невосприимчивым к регенеративной терапии. При попытке человека с таким синдромом регенерировать скажем палец, скорее всего вся затея кончится лишь тем, что приведёт к образованию неопасных опухолей из-за избытка регенеративного материала. С органами, которые выращивались отдельно дела обстояли несколько лучше. Так как они выращивались отдельно, у них была возможность безопасно сформироваться в полноценный человеческий орган для пересадки. Вот только из-за синдрома, резко повышалась возможность отторжения выращенного органа. Шанс на успешную пересадку был и составлял всего двадцать процентов.
— Сочувствую. А вы?
Девушка пожала плечами, продолжая рассматривать его руку.
— Я не знаю если честно. До сих пор боюсь сделать проверку. Да, я знаю что это глупо. При рождении такая проверка делается у всех детей без исключения, но если в генетической линии были случаи заболевания, то он может проявится в следующим поколении, в более позднем возрасте. А я думала, что их покрывают искусственной кожей.
Она указала на руку Тома.
— Да, но я отказался от этого.
— Почему? Ведь тогда, она была бы как настоящая.
— Это напоминание.
— Напоминание?
— Да. О глупости.
Лицо молодого человека рядом с ней при этих словах приобрело более резкие черты, а взгляд нахмурился, поэтому девушка решила не развивать эту тему. Даже ей было видно, что сидящему рядом с ней человеку не очень приятно обсуждать это.
— Я Рита. — Она протянула ему левую руку.
Чуть поколебавшись, он пожал её пальцы своей человеческой правой.
— Томас Райн. Можно просто Том.
Глава 2
Вильям Форсетти стоял недалеко от причального дока, рядом с обзорным экраном. Рабочие работающие в вакууме сновали вокруг корпуса крейсера и каждый из них был одет в специальные скафандры для работы в открытом космосе. Они были оснащены не только микро двигателями для пространственного маневрирования в условиях нулевой гравитации, но так же и экзоскелетами, которые значительно усиливали их физические возможности и в тоже время давали чрезвычайную точность движений. Настоящие мастера овладевали ими настолько хорошо, что могли продеть тончайшую нить через игольное ушко.
На его глазах они стали осторожно снимать пластины повреждённой бортовой брони правого борта. От вида уродливого шрама, который протянулся почти на тридцать метров от пятьдесят шестого шпангоута на броне его красавца, у Форсетти защемило сердце, как если бы он смотрел на собственного ребёнка.
Рабочие установили силовые захваты на повреждённых секциях и один из них, вероятно главный инженер верфи, махнул рукой. Под воздействием силовых захватов огромная, оплавленная бронеплита из композитных материалов толщиной в пятьдесят сантиметров плавно вышла со своего места, обнажив внутренний, подброневой корпус корабля.
Форсетти внимательно следил за действиями рабочих верфи, стараясь заметить какие либо огрехи в их работе, хотя и знал что вероятность этого очень мала. Все они были профессионалами и истинными патриотами своего государства.
— Понимаю что ты чувствуешь, Вильям.
Форсетти обернулся. К нему неспешной походкой подошел начальник верфи. Он едва заметно прихрамывал на левую ногу. Следствие давнишней травмы, от которой он так и не оправился.
— Как будто смотришь на собственного ребёнка на операционном столе.
Капитан покоящегося в открытом доке крейсера кивнул, признавая правоту его слов.
— Этот парень оказался очень хорош.
Начальник верфи достал из кармана своего кителя старомодную деревянную трубку и начал забивать её табаком из полимерного кисета.
— Ну, учитывая разницу в тоннаже я вообще удивлён, что он смог дать столь… — он прикусил мундштук трубки зубами и задумался, словно подбирая подходящее слово. — Столь, достойный ответ.
— Это был чёртов «Лучник», Сергей. Я ожидал встречи со старой «Звёздной гончей», а не с их новеньким эсминцем.
Он вздохнул и вновь повернулся к обзорному окну, на котором рабочие уже приступили к отсоединенную следующей повреждённой секции. В задумчивости он облокотился на стекло руками и прижался к холодной поверхности лбом.
— В следующий раз я такой ошибки не допущу.
В окне отразилась вспышка крохотного огонька и в нос ударил сладковатый запах табака, который тут же начал распространяться по помещению.
— Ты в курсе, что эта дрянь когда-нибудь убьёт тебя?
— Нет. Спасибо современной медицине. И ты это знаешь, а то что меня так подкалывал твой отец, не даёт тебе права заниматься тем же, щенок.
Форсетти улыбнулся.
— Вы уже разобрались, что именно произошло?
— Мои тактики и операторы РЭБ всё ещё работают с симуляторами. В любом случае, наши системы ПРО оказались на одиннадцать процентов эффективнее, чем предполагали конструкторы.
— И всё равно, они смогли провести к тебе две лазерные боеголовки.
В ответ на это заявление раздалось лишь молчание. Он уже не раз просматривал запись боя. Всё прошло как нельзя лучше. Капитан верденского эсминца поступил именно так, как сделал бы он сам на его месте. Раскидал автономные сенсорные массивы по вектору предполагаемого появления своей цели и уселся в засаде. Вот только им было невдомёк, что его «Крестоносец» занял выжидательную позицию на границе системы и медленно, словно призрак, следовал за эсминцем верди, с момента его появления.
Первый их залп нельзя было назвать удачным. Противник отчаянно маневрировал, а количество ложных электронных целей и помех, которыми излучатели систем РЭБ залили пространство неприятно удивили его.
Тем не менее из восемнадцати ракет к эсминцу не прорвалась ни одна. Четыре потеряли цель и сошли с курса, а ещё пять были сбиты противоракетными запущенными с эсминца. Девять вошли в ближнюю зону ПРО, за которую отвечали кластеры лазерных излучателей. Её глубина составляла четыреста тысяч километров и чтобы её преодолеть и выйти на рубеж атаки, ракетам потребовалось восемь секунд. Ни одна не достигла цели, хотя последняя почти вышла на отметку в двадцать пять тысяч кликов, которые были необходимы ей для детонации, и была сбита за мгновенье до того, как успела это сделать.