Танец судьбы
Шрифт:
В детстве я очень много времени провела со взрослыми, и меня всегда удивляло, что они не умеют выражать свои мысли. А как узнать о чувствах человека, даже если его сердце, как я видела, разрывается от любви? И я поняла, что гордость, гнев и комплексы очень легко могут перечеркнуть шанс на возможное счастье.
Да, возможно, все в жизни пошло прахом, но иногда стоит верить в удачу и просто надеяться, что все получится. В худший момент жизни я сделала это и верю, что все способны на подобный
И, конечно же, мне помогла Грания. Я уже писала о том, как важно усвоить уроки, которые преподносит нам жизнь. Грании потребовалось не так много времени, чтобы разглядеть и признать собственные недостатки. Это было непросто, и все же теперь не только ее нынешняя жизнь станет легче, но и в следующем воплощении ей повезет больше. Что касается меня, то я хотела бы стать птицей: может быть, чайкой. Я мечтаю ощутить, что значит взмахнуть крыльями, взлететь со скал и кружить высоко в небе над океаном.
Жаль, мне уже не удастся выйти замуж за мужчину, похожего на Мэтта. Я никогда не сомневалась, что он сможет заменить мне отца. В наши дни многие женщины заявляют, что легко проживут без мужчины рядом. Но, читатель, разве мы, люди, рождены не для того, чтобы найти свою половинку? Разве большую часть жизни мы не ищем любовь, надеясь когда-нибудь испытать это волшебное чувство?
В последнее время я посмотрела много фильмов и пришла к выводу, что существуют три основные темы: война, деньги и любовь. И две первые чаще всего тоже не обходятся без любви.
Все эти три темы присутствуют и в моей истории.
Мы постепенно приближаемся к концу во всех смыслах этого слова.
И мне лучше поторапливаться...
44
Лондон. Год спустя
Грания и Аврора стояли напротив красивого дома, выкрашенного в белый цвет, и разглядывали его — подняв головы вверх.
— Он прекрасен, — выдохнула девочка и повернулась к Хансу: — Он, в самом деле, мой?
— Именно так, Аврора. Ты унаследовала его, а также Дануорли-Хаус, — улыбнулся Ханс. — Давайте зайдем внутрь?
— Да, конечно, — согласилась Аврора.
Грания остановилась на ступеньках и взяла Ханса за руку.
— А какой адрес у этого дома?
Он сверился с бумагами:
— Кэдоган-Хаус, Кэдоган.
— О Боже! — Грания прикрыла рот рукой. — Это ведь тот дом, в котором моя бабушка Мэри работала горничной. И куда Лоуренс Лайл привез Анну Лангдон, бабушку Авроры, когда та была совсем крошкой.
— Очень интересно. Возможно, однажды ты расскажешь Авроре все, что знаешь о ее прошлом. — Они остановились в темном холле, и Ханс поморщился. — Запах сырости, — констатировал он. — Этот дом пустует уже долгие годы.
— Я знаю, что Лили жила здесь с матерью после того, что случилось с ней в Ирландии, — сообщила Грания, стараясь сопоставить известные факты. — Когда умер Лоуренс Лайл, этот дом унаследовал Себастьян Лайл, его брат и отец Лили.
— Да, но Александр, Лили и Аврора не останавливались здесь, когда приезжали в Лондон. У Александра был прекрасный дом чуть ближе к центру, в Кенсингтоне. Хотя, конечно, не такой огромный, должен признать, но гораздо более уютный, — заметил Ханс.
— Какая большая комната! — восхитилась Аврора, когда они вошли в изящно обставленную гостиную, а Ханс открыл ставни.
— Это точно, юная леди, — согласился он, — но мне кажется, что, как и в случае с Дануорли-Хаусом, нужно вложить в этот дом немалые средства, чтобы вернуть ему былое великолепие.
Грания переходила из комнаты в комнату вслед за Хансом и Авророй и думала о том, что этот дом кажется законсервированным, словно редкая реликвия, дошедшая из другой эпохи. Аврора с удовольствием забавлялась, дергая за шнурки для вызова прислуги и прислушиваясь к тихому звону колокольчика на кухне.
— Моя прабабушка Мэри была одной из слуг, которых вызывали этим звоном, — заметила Грания, когда они спускались вниз.
Когда они вернулись в холл, Ханс с недовольной гримасой произнес:
— Аврора, мне кажется, в качестве лондонской резиденции тебе лучше подойдет дом отца. — Как в истинном швейцарце, в нем говорила любовь к порядку и чистоте. — А этот особняк можно продать.
— Нет, дядя Ханс, мне здесь нравится. — Девочка, кружась, вернулась в гостиную и указала на какой-то предмет, стоящий на столе. — Что это такое?
— А это, моя дорогая Аврора, очень старый граммофон. — Ханс и Грания улыбнулись друг другу. — Мы, люди из прошлого, когда-то слушали на нем музыку.
Аврора бросила взгляд на запылившуюся виниловую пластинку, стоящую в граммофоне.
— «Лебединое озеро»! Смотри, Грания, это же «Лебединое озеро»! Может, когда-то моя бабушка Анна слушала ее тут в последний раз. Дядя Ханс, она была знаменитой балериной!
— Возможно, так и было. Что ж, я думаю, мы увидели все, что могли, — произнес адвокат и направился к выходу. — Я уверен, нашлось бы немало желающих купить этот дом. Его можно переоборудовать и превратить в три или четыре квартиры. К тому же он расположен в престижном районе. Мы могли бы выручить за него не один миллион.
— Дядя Ханс, а если мне захочется жить здесь с семьей, когда я поступлю в балетную школу, дорого ли будет немного привести его в порядок?
— Да, моя милая Аврора, очень дорого, — подтвердил он.
Девочка смотрела на крестного, скрестив на груди руки.
— А у меня достаточно денег, чтобы сделать его пригодным для жизни?
— Вполне, — сказал Ханс, — но я бы тебе этого не советовал. Особенно если учесть, что у тебя есть отличный дом в Кенсингтоне всего в нескольких милях отсюда.