Танец теней
Шрифт:
Мы неспешно шествовали на убогую городскую площадь, окруженную сонными лавчонками портных, сапожников и лудильщиков.
Добредя до студии Максинио, мы постучались. Дверь отворила та же самая девочка. Теперь, по приказу Астольфо, я пристальнее присмотрелся к ней, но ничего нового не обнаружил: худенькое невысокое создание с черными волосами и огромными темными глазами, сиявшими, словно мокрый обсидиан. Поношенное серое платье судомойки надежно скрывало ее фигуру.
Она повела нас в репетиционный зал. Там все было как раньше: строгая наставница
Нужно сказать, что при виде нас он отнюдь не засиял от радости.
– Опять ты, Астольфо!
– рявкнул он.
– Похоже, ты, неведомо отчего, чувствуешь себя обязанным оказывать мне честь своим присутствием.
– Доброго тебе утра, - смиренно поклонился Астольфо.
– Никак ты пустил с молотка свою лавку пряностей? Вижу, сегодня ты обрядился в более привычное платье.
– Сегодня я защищаю интересы свои, а не чужого торговца.
– Которого вообще не существовало, - вставил танцмейстер.
– Совершенно верно. Но ведь ты не в обиде, поскольку с самого начала не верил моей истории. Да и как можно обмануть столь проницательного человека?
– А вот теперь я носом чую очередное мошенничество, - отрезал тот.
– И предупреждаю: если мне надоест терпеть твои жалкие махинации, заставлю своих девушек выкинуть тебя из окна. Кроме того, они не прочь отправить той же дорогой этих двух негодяев, которые липнут к тебе, как сережки к мочкам ушей.
– Умоляю о милосердии, - не сдавался Астольфо.
– Посмотри, какой чудесный день: позор, если он будет омрачен насилием. Я пришел только сообщить сведения, которые вряд ли тебе известны.
– То есть явился поделиться сплетнями? Не надейся, что я заплачу тебе за твои «сведения».
– Я всего лишь прошу взглянуть на рисунки, которые принес с собой. Интересно, что ты о них скажешь?
Он развязал тесемки кожаного футляра и стал его разворачивать.
– Единственные произведения искусства, которые меня интересуют, это эскизы декораций нового балета, - отрезал Максинио.
– Те, что уже имеются - сущая чепуха, и нам придется начать заново.
– Ты только взгляни на это!
– попросил Астольфо и, развернув рисунок, сделанный на тонкой бумаге, поднес его к глазам танцмейстера.
Заметив, что Максинио ошеломленно хлопнул глазами и содрогнулся, я осторожно заглянул через плечо учителя. Увидев красующуюся на бумаге фигуру, я от изумления охнул. Максинио ничего не заметил, пристально вглядываясь в рисунок, безразличный ко всему окружающему.
На рисунке была танцовщица, лишенная тени, та самая женщина, которую я узрел в приоткрытую дверь. Лицо поднято к небу, фигура удлиненная и словно невесомая, руки воздеты вверх, волосы рассыпались по плечам. Мои последние упражнения в рисовании, пусть и неуклюжие, позволили по достоинству насладиться шедевром, неизвестно откуда появившимся у Астольфо.
Наконец Максинио перевел взгляд с рисунка на мастера теней. Мне стало не по себе: лицо танцмейстера искажала бешеная ярость. Сейчас он невероятно походил на маленькие статуэтки демонов, предназначенных отгонять злых духов от храмовых садов.
– За это ты поплатишься жизнью, - произнес он едва слышно, задыхаясь от гнева.
– Мои помощники позаботятся о моей безопасности, - заверил Астольфо.
– Но почему ты угрожаешь мне? Я принес тебе в подарок это изысканное произведение искусства.
– Танцовщица - моя тайна, гарантия успеха нового спектакля. Не понимаю, как ты набрел на ее изображение. Я не выпускал ее из дома. Никто не должен видеть ее до нового сезона, когда назначена премьера балета «Духи света».
– Она не появится в танце духов света. И никогда не будет танцевать на публике.
– Она должна. Все решено окончательно и бесповоротно.
– Ты спас от нищей и убогой жизни много молодых девушек, - продолжал Астольфо.
– Самых способных сделал танцовщицами, а для других нашел работу. Но тебя интересует только дело. Ты почти ничего не знаешь о том, откуда девушки взялись, кто они и кем были прежде.
– У меня не приют и не богадельня, - буркнул Максинио.
– И они учатся быть не личностями, а всего лишь балеринами. Стремятся жить только ради танца, как живу я сам.
– Поэтому ты даже не можешь назвать истинного имени девушки. Значит, вот почему ты лишил ее тени, продал эту тень, чтобы она не смогла ее вернуть, и теперь представишь на сцене танцовщицу, исполненную безупречной чистоты.
– Я легко могу отнять тени у всех девиц. Но только она одна воплощает идеал, который я искал так долго. Именно в отсутствии тени и заключается ее совершенство.
– Но мне удалось обнаружить, что она побочная дочь знатного и могущественного аристократа, которому вовсе не хочется видеть, как она выламывается перед всякой швалью. Тебе придется отдать ее мне. Я доставлю девушку к отцу, и за это он пощадит твою жизнь и жизни всех, кто служит тебе, и не сожжет этот дом до основания.
– Кто этот кошмар, которым ты мне угрожаешь?
– Тебе не стоит знать.
– Но как ты докажешь, что он действительно существует?
– Довольствуйся тем, что я тебе сказал. Кроме того, у меня ее портрет, не так ли? Кстати, взгляни на это. Что ты видишь?
Астольфо свернул первый рисунок и отдал Мюрано, который перевязал его черной атласной лентой, а сам развернул еще один листок и поднес к глазам Максинио. Тот недоуменно вскинул брови, подался вперед и пристально всмотрелся в изображение.
– Кажется, я видел эту тень, хотя не помню где.
– Это тень твоей серебряной танцовщицы. Максинио покачал головой.
– Нет. Ее тень обладает непревзойденной грацией, а в этой что-то не так. Она ущербна. Ее словно поразила чахотка, какая-то болезнь.