Танец в темноте
Шрифт:
Брент не заметил, как они в конце концов оказались возле ее квартиры. Фиона шарила в своей сумочке в поисках ключа, пока он срывал поцелуи. Секунду спустя они были уже у нее дома.
На угловом столике в гостиной горела лампа. Круг приглушенного света был единственным, что Брент отметил краем сознания. Он стиснул Фиону в объятиях и жадно прильнул к ее губам.
«Медленнее. Надо медленнее». Но его страсть походила на поезд, несущийся под уклон, набирающий скорость и неуправляемый.
Неужели он действительно нуждается в ней так сильно? Брент поискал ответ в теплых глубинах ее рта, в мягких и нежных губах, в прикосновении
Фиона развязала галстук Брента и отбросила в сторону. Галстук упал на край дивана и соскользнул на пол. А потом они оказались на диване. Их руки сплетались, сливались губы. Брент сжал грудь Фионы, упиваясь ее мягкостью и формой…
Брент уловил проблеск страстного зова в ее глазах и задался вопросом, что же она нашла в нем? А потом он уже не мог думать, только ощущал и желал. Однако одна мысль не покидала его и тревожила. Он много лет скрывал от окружающих свои эмоции, уверенный, что так защищает себя. Именно это помогало ему похоронить в глубинах души боль, причиненную предательством отца. Предостережения разума, которые он пытался игнорировать, в конце концов обрели реальность. Брент застыл, осознав, что он позволил Фионе проникнуть к нему в душу. А этого нельзя допустить.
Ни в коем случае нельзя. Напряжение крест-накрест пересекло грудь и, рябью пройдя по мышцам, угнездилось в шее. Напряжение, которое он не мог контролировать. Брент оторвался от Фионы, голова его дернулась, прежде чем он неловко поднялся на ноги.
Он хотел заняться с ней любовью. К этому все шло. Об этом говорила затуманившаяся голубизна глаз Фионы, грустных и недоуменных.
Она тоже медленно встала. Брент жаждал снова уложить ее на диван, прижать к сердцу, потому что только так можно облегчить его напряжение и боль. Но Фиона не станет его избавительницей. Он сам должен спасти себя, защитить так, как делал всегда. Защитить ту часть себя, которую Чарлз Маккей постарался растоптать много лет назад.
Он должен сделать все сам. Ведь так?
— Прости, Фиона. — Боже, как сипло и надтреснуто прозвучал его голос. — Это… все вышло из-под контроля. Я предупреждал, что больше такое не повторится. Ради тебя…
— Да. Ты предупреждал. Глупо, я думала… — Фиона осеклась, протяжно вздохнула. — Мне следовало усвоить еще тогда. — Она подняла с пола галстук Брента, сложила, вручила ему и направилась к входной двери походкой, которая не была такой плавной, как всегда.
Молодая женщина открыла дверь и ждала, закусив нижнюю губу и обхватив себя руками.
— Я не знаю… — начала было Фиона и умолкла. Что с ней творится? Почему, отказываясь от него, она как будто отказывается от себя?
Да и Брент не знал, как он с этим справится. Он заколебался и повернулся к ней:
— Фиона…
— Все в порядке. Тебе надо идти. Нам обоим надо, чтобы ты ушел. — Она помолчала. — Просто ты думал, что хочешь меня, но реальность… А я… Это было бы слишком. Я не готова.
Иметь дело с Брентом слишком тяжело. Ее мало волнуют проявления его болезни. Гораздо хуже обстоит дело с эмоциональными ограничениями, которые он сам для себя установил и носит глубоко в себе. Как ей справляться с его проблемами, если он сам не знает, как с ними справиться?
Брент стиснул галстук в руке и постарался сконцентрироваться на этом движении. И прежде чем уйти, еще один, последний раз заглянул ей в глаза.
Глава 11
Брент и Фиона работали. Взаимодействовали на благо компании. С успехом разрабатывали один проект за другим. Вкладывали свои идеи и силы в то, что называется творческим процессом.
Установилась зимняя погода — холодные ветра, серое небо и дожди. Фиона одевалась потеплее и трудилась с утра до ночи.
Она твердила себе, что далеко не несчастна, что испытывает удовлетворение от работы, что ей ничего не нужно от Брента, кроме хорошего отношения босса к сотруднице. И у нее гораздо лучше получается быть «просто другом» и не заходить туда, где она не чувствует себя в безопасности. Фиона Доннер — отличный друг. Она умеет выслушать, посочувствовать, дать совет покинутым или страдающим от неразделенной любви.
Фиона чуть не расплакалась. Нашлась советчица! Справилась бы для начала со своими собственными проблемами. Они все прокручиваются и прокручиваются в голове. Что до отношений с семьей, она приняла решение. Ей всегда будет больно и обидно, что они не принимают и не любят ее такой, какая она есть, однако следует научиться держаться чуть в стороне от этой обиды, не впускать ее к себе в душу. Так она защитит себя.
Но если ей необходимо защищаться, то и Брент имеет право защищать себя любыми способами.
Фиона приехала к нему домой и постучала в дверь, ведущую в комнаты Брента. Она заставила себя сделать несколько вдохов и выдохов, пока ждала, когда он откроет. Он не готов к встрече с ней, но у нее есть причина приехать. Бумажная папка, зажатая в руке, — тому доказательство. Брент забыл ее в машине Фионы, когда вчера они ездили к клиенту на предварительное обсуждение проекта. В папке, предоставленной заказчиком, лежали фотографии усадьбы, а также рисунки и эскизы ландшафтного оформления прошлых лет. Брент сказал Фионе, что сегодня планирует поработать над проектом.
Значит, эта папка ему нужна. И нет ничего особенного в том, что сотрудница ее завезла. Она всего лишь отдаст материалы, пожелает боссу приятного дня и уедет. Она же не виновата, что он не ответил на звонок. Хорошо, хоть ей удалось войти в дом, когда Алекс уходил.
Словно в ответ на это телефон просигналил о том, что пришло сообщение, и Фиона вытащила его из сумки, висящей на плече.
Фионе показалось, она услышала щелчок дверной защелки где-то в глубине дома, затем молодая женщина быстро перевела взгляд на телефон, чтобы прочитать сообщение. Оно было от мамы: «Я разговаривала с твоей начальницей на старой работе, и она готова взять тебя обратно. Подумай, дорогая. Неужели ты еще не наигралась в художницу? Ты же знаешь, что это ни к чему не приведет».
Ни к чему, кроме любви к Бренту.
О боже, ну откуда взялась эта мысль?
Нет, это приведет ее именно туда, где она хочет быть. Нет, это то, чем она хочет заниматься. «Прости, мамочка, но я больше не собираюсь страдать и убиваться из-за того, что вы не принимаете и не любите меня такой, какая я есть».
Все эти рассуждения были вескими и серьезными. Но неожиданно они перестали занимать Фиону. Единственная мысль целиком заполнила ее сознание.
Она любит Брента.
Это потрясло ее до глубины души. Вот по какой причине она не может забыть те мгновения, когда они были так близки к кульминации любви.