Танец в темноте
Шрифт:
Было очень больно сознавать то, что она долго старалась не замечать: ее родным не свойственны ни тепло, ни понимание. Причем подобным образом они относятся не только к ней, но и, в сущности, друг к другу.
— Фиона? — Рука Брента легла ей на плечо. — Ты рано. Я приготовился ждать.
— Я тебя не видела. — Она надеялась, он ничего не заметил. Молодой женщине не хотелось, чтобы ее застигли жалеющей себя. Она не знала, стоит ли рассказывать Бренту о том, что произошло. — Ты уже закончил свои дела?
— Да. Это заняло меньше времени,
Фиона улыбнулась через силу:
— Теперь я готова ехать. Спасибо, что дождался меня.
— Нет проблем. — Его тон ясно говорил о том, что он понимает, насколько расстроена Фиона, причем ее состояние ему далеко не безразлично.
Фиона отвернулась, не желая, чтобы Брент увидел слезы в ее глазах, и зашагала к его машине.
Полквартала они прошли в молчании, и она использовала это время, чтобы взять себя в руки. Ей показалось, что она неплохо справилась, пока Брент не заговорил:
— Ну, сама поделишься или я угадаю?
Они сели в машину, однако Брент не завел мотор. Положив руку на руль, он смотрел ей в лицо и ждал.
— Мама отогнула уголок оберточной бумаги, мельком взглянула на картину и снова прикрыла ее. Она ясно дала понять, что более практичный подарок был бы желательнее. — Какой смысл скрывать это от него? Все равно он уже понял, что Фиона расстроена. — И еще ей не очень понравилось, что я вручила подарок заранее, за неделю до ее дня рождения. Боюсь, что бы я ни совершила, моя семья не в восторге. Я слишком отличаюсь от них, и они не могут смириться с этим.
— Это была замечательная картина, и ты вложила в нее свою душу, а в подарках, сделанных заранее, нет ничего страшного. — Пальцы Брента забарабанили по рулю, голова дернулась один раз, второй. Затем он взял себя в руки и сказал: — Твоей матери она должна была понравиться, и ты просто…
— Разве ты нравился своему отцу, разве он принимал тебя таким, какой ты есть? — Фиона поглядела на улицу, на людей, выстроившихся в очередь, чтобы войти в ресторан. — Все мои родные — люди практичные, и им трудно со мной. Потому что я… не такая во многих смыслах. Мне следовало предвидеть, что мой подарок не понравится, и выбрать что-нибудь другое. В следующий раз я так и поступлю. — Она тяжело вздохнула. — Но знаешь, я кое-что поняла. Моя семья живет по определенным правилам, и мне не следует забывать об этом. Тогда общаться с ними будет гораздо легче.
— И все равно они не имеют права обращаться с тобой подобным образом. — Брент был рассержен, возмущен. Он защищал ее, и это было очень приятно. — Ты мягкая, добрая. Ты заслуживаешь того, чтобы они любили тебя!
— И все же отношения с родными делают нас с тобой в чем-то похожими. Поведение твоего отца, хочешь ты того или нет, оказывает огромное влияние на твою жизнь, на твое мировоззрение, на твои… — Фиона собиралась сказать «цели», но остановилась, поскольку увидела странное выражение лица Брента — то была смесь
Ей захотелось обнять его и никогда не отпускать. Хотелось в его объятиях забыть обо всем на свете. Из-за того, что эмоции эти были очень сильны и могли привести к весьма нежелательным последствиям, она постаралась закрыть тему. — Ну, не важно. Нам надо ехать.
Брент заколебался, затем указал рукой на ресторан, расположенный поблизости:
— Ты как, не против подкрепиться? Мы довольно далеко от дома, а Линк бывал в этом ресторане. Говорил, морепродукты здесь хороши. Свежие, как океанский бриз.
Если бы на лице его мелькнул хотя бы намек на жалость, Фиона отказалась бы. Но она поняла, что им движет лишь желание продлить время, проведенное вместе с ней. Молодая женщина чувствовала себя настолько выбитой из колеи, что это показалось ей неплохой идеей. По крайней мере, ему нравится ее компания.
— Ты любишь морепродукты?
— О да. — Брент кивнул. — Крабы, омары, креветки, мидии и так далее.
— Ну, тогда ладно. Обед — это хорошо. Судя по всему, домой мы приедем поздно. — Она не останется одна, и, каким бы сдержанным и настороженным ни был Брент, он не столь холоден, как ее семья. А сейчас ей необходимо тепло…
— Значит, договорились. — Брент был очень доволен.
Он с радостью посидит с Фионой в ресторане. Необходимо поддержать ее, пока она будет приходить в себя после общения с родственниками. Это он может сделать для нее. А для себя? Действительно ли ему безразлично презрение Чарлза? Или он просто избегал встреч с отцом все это время?
Фиона закусила губу, словно сомневаясь, не было ли ее согласие слишком поспешным. Однако теперь Брент не собирался отпускать ее. Ну что такого, если они пообедают вместе? Сегодня ей необходима компания.
— Мы, правда, неподходяще одеты, — заметила молодая женщина. Брент был в бежевых брюках и синей рубашке, а Фиона в одной из своих пышных шелковых юбок и розовой блузке, облегающей грудь. — Впрочем, думаю, сойдет. — В ее глазах уже светилось предвкушение. — Разве что тебе понадобится галстук.
— Несомненно, и он у меня есть. — Брент протянул руку к бардачку, открыл его и вытащил синий галстук. — Его держит здесь Линк в расчете на то… — Он осекся и откашлялся. — Линк иногда одалживает машину.
Ему показалось, что Фиона слегка улыбнулась. Она забрала у него галстук и жестом велела наклониться:
— Давай я завяжу, если хочешь.
Бренту нравилось ощущать прикосновение ее пальцев к его шее, когда она завязывала галстук и поправляла узел. Да, определенно нравилось. Самое приятное заключалось в том, что она сделала это не задумываясь, спонтанно. Брент очень ценил непосредственность Фионы. Однако тревожные мысли не позволили ему в полной мере насладиться моментом: «Чему ты радуешься, Маккей? Если тебе кажется, что она на самом деле хочет тебя, ты должен встревожиться и отступить».