Танго на треснувшем зеркале
Шрифт:
Борясь с желанием немедленно грохнуться в обморок, я продолжала рассматривать видение.
Итак, что я имею…
Черный прозрачный сгусток материи, похожий на тень или призрак, принявший форму кота и мяукающий, как кот.
Я вспомнила шутливую присказку преподавателя: если нечто выглядит как утка, ходит как утка и крякает как утка, значит это и есть утка.
Если нечто прозрачное, не отбрасывает тень и похоже на призрак, значит, это и есть призрак, — повторила я про себя аналогию.
Призрак?
От одной этой мысли я слетела со стула и
Мне не впервой видеть призраков, взять того же Петровича, но признак-кот?!
Незваный гость дождался нужной ему реакции и, наконец, перестав гипнотизировать меня взглядом, взял инициативу в свои лапы:
— Добррый вечеррр! — муркнул призрак. — Не поделитесь бутербродом? — и торжественно, добавил: — В честь знакомства.
Мое сознание отказывалось верить в происходящее. Кот. Призрак. Разговаривает. Просит. Бутерброд. Я опять схожу с ума. Точно! Других объяснений нет. Сердце надрывно затряслось в груди. А мысли атаковали предчувствия. Одно хуже другого.
— Не пугайся ты так, — опять раздался котячий голос с успокаивающими нотками. — Пошутил я. Не едим мы, призраки, рыбку.
— А что едите? — скорее, чтобы сказать хоть что-то, чем из настоящего интереса спросила я.
— Ничего не едим, — с грустцой в голосе вздохнул собеседник. — Но вот от валерьянки я бы не отказался. Мрррр!
Уставившись самым неприличным образом, я не сводила взгляда с призрака. Призрак как призрак. Только кот.
— Валерьянки — это как? — не поняла я и стала перебирать в уме, куда ее налить и много ли. И как выглядит призрак, налакавшийся валерьянки? Может, чудить будет или в драку еще полезет?
— Возьми пузырек в центральном подвесном шкафу на третьей полке, — и, увидев мой непонимающий взгляд, добавил, поведя ухом: — На кухне. А потом побрызгай здесь, — нетерпеливо махнул лапкой кот. — А то Маланья Степановна сегодня целый день спит, лекарства свои не принимает, валерьянку не капает.
На негнущихся ногах я вышла в кухню и нашла в шкафу, ровно в том месте, на которое указал призрак, пузырек с валерьянкой. Побрызгать, значит? Ну ладно…
— Вот, совсем другое дело, — воскликнул кот и, распушившись, поплыл по воздуху как облако. — Обожаю мррррр…. этот аромат! Ради него вечно приходится селиться у старушек… Но теперь у меня есть ты!
— Что? — не поняла я. — В смысле, у тебя есть я?
— Ну да, — согласился котик. — Ты меня видишь и понимаешь. Буду тебя просить наливать мне!
Ну все, если кто-то и сомневается, что котики подчинили людей, — вот живой тому пример! Или это всего лишь собственные глюки управляют сознанием?
— А я буду для тебя Маланью Степановну усмирять. Идет? — не дождавшись ответа, предложил котик выгодную сделку.
— Усмирять? Это как?
— Как-как… Умурчивать особым, потусторонним мурчанием буду, вот как. Она после него смирная. Не буянит.
Голова кругом. Надо мне все же попить таблеточки. Например, хоть бы экспериментальные, для начала.
— А звать тебя как? — валерьянки накапала, пора и познакомиться
— Василий я, — кот опустил глаза вниз. — Ну да, ничего, между прочим, смешного! Так меня назвали. И отца моего так звали, и деда, и прапрапрапрадеда. Наш род — род Василиев.
Я смотрела во все глаза и не могла поверить, что мои глюки способны на такой эпатаж.
— Имя мне, что ли, менять на модное, чтобы тебе угодить? — по своему расценил мою ошарашенную физиономию Василий и, мотнув хвостом, с деловым видом прошел сквозь стену в соседнюю комнату, из которой раздавался громкий раскатистый храп Маланьи Степановны.
А я так и осталась стоять с бешено тарахтящим сердцем и пустотой в голове, уткнувшись взглядом в место, где только что исчез кончик хвоста, позабыв про остывающий чай, бутерброды и про все на свете.
Глава 13. О том, что бывает, если потерять бдительность в специфичном учреждении
Надрывное жужжание лампочки пронизывало весь коридор. Бросая рассеянные взгляды по сторонам, я неторопливо шла по отделению. На смену воодушевлению, еще вчера наполнявшему грудь приятным теплом, к сердцу подкрадывалось настороженное уныние.
Будет ли хорошей идеей провести целый год интернатуры здесь, далеко от цивилизации, постоянно бегая по вот такому коридору? Я уже десятый или сто десятый раз задавала себе этот вопрос и ответа на него так и не нашла.
В любом случае, размышления были бессмысленные. Распределение получено, и изменить его можно, только имея очень веские основания. Например, беременность или замужество. Обзаводиться такими основаниями у меня не было даже в планах. Выхода нет. Придется работать и вот так, погружаясь в волны депрессии, целый год вышагивать по этому мрачному, темному коридору.
С реальностью примиряло лишь воспоминание о желтых языках пламени, разгоревшихся во время нашей первой встречи в глазах Яна Игнатьевича.
Заводить роман на рабочем месте даже в мыслях не допускала. Что может быть пошлее? Но здесь, среди бесконечных пациентов, пожилых и не очень медсестер и санитарок, наличие представителя мужского пола с завораживающей внешностью заставляло сердце биться чаще.
Я замедлила шаг, отгоняя непрошенное воспоминание. Ну вот опять! Стоит подумать о мужчинах, как мозг услужливо подсовывает флэшбек моего самого большого поражения. Чтобы не забывала. И не повторяла ошибок.
Я остановилась, и прислонившись к стене, закрыла глаза и медленно сосчитала до десяти.
Непрошенный образ из серии «бойтесь ваших желаний, они могут исполниться», несмотря на ухищрения, все равно нарисовался перед глазами.
Сколько же можно, психанула я про себя! Стоило только подумать о мужчинах в целом, как перед глазами снова возник последний воздыхатель, встреченный в Тиндер, — ни ногой туда больше! — после отказа превратившийся в сталкера. И вздрогнула. Больше таких любовей мне не хотелось. И чтобы поклонник лез на балкон в припадке чувств, тоже не хотелось.