Танго втроем
Шрифт:
Глава 1
В один прекрасный день, действительно по-настоящему пригожий майский день, раскинувший голубой небесный шатер над шумным многомиллионным мегаполисом, на стол высокопоставленному чиновнику, из числа тех редких государственных деятелей, кто тщательно избегает «паблисити», легла докладная записка.
С шифром «четыре ноля», свидетельствующим о сверхсекретном характере материала, и штампиком, указывающим на то, что документ предназначен для хранения в единичном экземпляре.
В докладной, само знакомство с содержанием которой было делом небезопасным для любого служивого человека, включая, пожалуй, и самого хозяина кабинета, мужчину лет пятидесяти пяти, одетого в безупречно скроенный, но внешне неброский костюм, шла речь о довольно странных событиях, происходивших в последнее время в Западном регионе России. Попади данный документ в руки другого человека, не исключено, что тот не смог бы должным образом интерпретировать эти самые события, вычленив из общего ряда наиболее интригующие факты — хватает странных событий в самой Москве, а за пределами МКАД, это знает всякий крупный чиновник, и вовсе хлад, мор, мрак и далекие от цивилизации туземцы.
. Но хозяин служебных апартаментов, расположенных в здании Совбеза на Старой площади, — оценил. Хотя многое в этой истории пока оставалось неясным. Он нажал кнопку интеркома:
— Пригласите Белицкого пройти в кабинет. В ближайший час меня не беспокоить!
— Здравия желаю, товарищ генерал!
Белицкому было немногим за сорок. Одет в цивильный костюм. Густые темные волосы, зачесанные назад, открывают высокий лоб. В своих кругах числится интеллектуалом, мастером многоходовых оперативных комбинаций. Начинал простым оперативником в ОБХСС К-ской области. Четыре года проработал в столичном экономическом главке; в 95-м возглавлял оперативную группу ГУБЭП по делу «Уральские изумруды», затем участвовал в расследовании злоупотреблений в АО «Якутские алмазы», в 98-м являлся одним из руководителей группы, раскрутившей по второму разу дело «Голден Ада».
Крупный специалист в сфере легального, полулегального и криминального оборота драгметаллов, камушков, антикварных и иных художественных ценностей..
— Станислав Романыч, поскольку мы с вами старые знакомые, обойдемся без ненужных церемоний… Я прочел вашу докладную, изучил и прочие материалы…
Хозяин кабинета нажал кнопку селектора:
— Принесите нам кофе, пожалуйста.
Затем он кивком пригласил Белицкого занять свободное кресло. Помощник принес поднос с кофейным сервизом на двоих, поставил его на журнальный столик и скрылся за дверью.
— Ну что, уважаемый, получили по мордам-с?
Белицкий с задумчивым видом помешивал ложечкой остывающий в чашке крепкий кофе. Обычно в его глазах сквозила легкая ирония, он был из тех людей, кто не лезет за словом в карман; но сейчас выглядел чрезмерно уставшим и даже подавленным.
— Расклад вы знаете, Виктор Константинович… Признаться, такой… жестокой реакции мы не ожидали, ни я, ни начальник нашего главка. Не отрицаю, что в случившемся есть моя вина. Обидно, что опять наступили на те же грабли…
Хозяин кабинета бросил на него пристальный взгляд.
— Признаться, я не занимался известной вам тематикой лет… эдак пять. Что касается реакции господ из «Геррен-клуба», именно их почерк прослеживается в нашей истории, то она свидетельствует о том, что вы вольно или невольно задели их интересы. Очевидно, потревожили болезненный нерв…
Он пригубил глоток кофе, затем продолжил:
— «Посвященные», можно называть их и так, в последнее время не только набрали силу и вес, но и перешли к активному способу действий. Надо учитывать существующие реалии, полковник. Мы, имеется в виду государство, в долгах как в шелках. Наш долг известному вам мощнейшему европейскому государству составляет примерно восемьдесят миллиардов долларов — в последнее десятилетие оно было нашим главным «донором». В «Геррен-клуб», думаю, вы понимаете, о каких именно кругах идет речь, входят многие элитарные политики и бизнесмены, предпочитающие, впрочем, до поры не афишировать свое истинное лицо. Они укрепили позиции как внутри собственной страны, так и в других регионах, включая наш западный анклав…
— Они считают его своим, — подал реплику Белицкий. — И втихую пытаются прибрать к рукам «исконные земли». А тут еще Казанцев комбинирует со своими заокеанскими партнерами…
— Ладно, оставим этот внешнеполитический расклад, — сказал Виктор Константинович. — Я просто хотел сказать, что у этих людей большие возможности, в том числе и здесь, в Москве. Одна только финансовая удавка чего стоит! Есть ли смысл копать дальше, так сказать, вглубь?
— Это не мне решать. Меня отставили от должности и вывели в кадровый резерв.
— Признаюсь, я тоже приложил к этому руку. Следовало разрядить ситуацию. И заодно вывести вас из-под удара… Теперь по делу. Я ознакомился с последними записями Розанова. Вы знаете, что я был знаком с покойным. Мы имеем дело с квинтэссенцией его исследований. Кое-что я и раньше знал, о другом догадывался, но некоторые выводы и предположения нашего общего знакомого меня удивили и даже озадачили. С шифрованными записями сейчас работает спец по криптографии, результаты будут известны, думаю, уже сегодня. Надеюсь, вы не стали делать копии этих материалов?
— Нет, все материалы, включая «анонимную записку», существуют в единичном экземпляре. Кроме меня, с ними еще ознакомился начальник главка, вам это, впрочем, известно. В базе данных МВД нет и намека на эту информацию. Сомневаюсь, чтобы от нас могла произойти хоть какая-то утечка…
— Надеюсь, что это так… Возможно, наши тревоги совершенно напрасны. Не исключаю, что мы имеем дело со случайным набором событий, сложившихся в «узор» чисто произвольно. Или с какой-нибудь мистификацией…
Его губы тронула легкая усмешка.
— Вы эту кашу заварили, полковник, вам ее и расхлебывать. Генеральское звание от вас уплыло, равно как и должность главы облуправления. Возвращать вас на должность начальника отдела ГУБЭП нецелесообразно. Что же вас ждет в таком разе? Отвечаю. Уход в глубокую тень. И скромный пост консультанта в учреждении, которое, полковник, как представляется многим персонам, считающим себя хорошо информированными людьми, существует пока что лишь на бумаге.
Разговор с Белицким длился почти два часа. Оставшись в одиночестве, Виктор Константинович снял пиджак и определил его на спинку кресла. Затем, сунув сжатые кулаки в карманы брюк, он стал мерить шагами свой просторный кабинет. Порой он застывал на месте, удивленно качая головой, или задумчиво тер ладонью лоб, прорезанный глубокими поперечными морщинами, а задуматься здесь было над чем.